Вне Объектива

Грей Р. С.

Когда мы подходим к ее комнате, я готов уже поцеловать ее на ночь, зная, что ей нужно побыть одной, но ее слова застают меня врасплох.

— Останься сегодня у меня. — Чарли сжимает руки в кулаки и роняет голову прежде, чем я успеваю ответить.

Я молчу, глядя на нее и пытаясь прочитать эмоции за утонченными чертами лица: брови сведены, щеки горят, а губы все еще розовые и опухшие от поцелуев.

— Просто поспать, — добавляет Чарли, и прежде чем она что-то говорит, я уже открываю дверь в ее комнату.

— Я приму душ, переоденусь и приду через минуту. — На самом

деле я хочу смыть с себя остатки ярости, прежде чем прийти к ней.

— Ладно, — бубнит Чарли, но глаза все еще блестят, когда смотрит на меня.

Открыв дверь, я вижу темную комнату с небольшой лампой, которая освещает мне путь к кровати Чарли. Она лежит, наблюдая в окно за океаном, и даже не реагирует на меня. Неужели уснула?

Яркие светлые волосы, все еще сырые после душа, разбросаны по подушке золотым ореолом. На ней пижамные штаны и майка на бретельках, а на красивой коже ее руки уже виднеется резкий красный отпечаток большого пальца.

— Чарли? — окликаю я, обходя кровать, чтобы увидеть лицо ангела. Она не спит. Ее взгляд строго сфокусирован на окне или, скорее, на том, что за ним. — Чарли? — спрашиваю я снова, после чего она уже моргает и поднимает голову.

— Прости, я рассматривала цвета океана, — улыбается она.

— Цвета? — скептически переспрашиваю я.

— Да. Пытаюсь запечатлеть в памяти, чтобы потом нарисовать его дома, — объясняет Чарли, снова глядя на океан.

Я смотрю вслед за ней на темную воду и пытаюсь разглядеть то, что она видит взглядом художника. На ум приходит только голубой. Темно-голубой превращается в черный, когда ускользает от лунного света. Она это хочет запомнить? Но все кажется таким элементарным.

— Расскажи, какие цвета ты видишь. — Чарли хмурится, пытаясь понять мою просьбу. — Мне интересно, что ты видишь, — объясняю я.

— Ложись ко мне, и я скажу тебе, — отвечает Чарли с уставшей улыбкой.

Я тут же забираюсь к ней на кровать и ложусь подле. Одеяло такое толстое и мягкое, что полностью скрывает тело Чарли, поэтому я скольжу под него, чтобы прижаться к ее спине. Облокотившись на руку, я приподнимаюсь, чтобы посмотреть в ту же точку, что и Чарли.

— Я готов, — шепчу я ей на ухо, обхватывая миниатюрную фигурку и прижимая поближе к себе.

Чарли сразу не отвечает, но когда начинает, в ее словах оседает необузданная страсть, отчего понимаю, что она говорит о самой настоящей любви ее жизни. Меня вдохновляет слышать, как Чарли раскрывает саму природу души.

— Ты уже заметил крышесносящее количество голубого?

— Да, — киваю я.

— Но если ты как следует начнешь рассматривать, по-настоящему позволишь разуму исследовать сложности вида перед собой, тогда начнут появляться и другие цвета. Например, само небо не просто голубое. Оно черное в некоторых местах, а затем медленно переходит в темно-синий и морской. В конце концов, свет звезд окрашивает небо в ярко-бирюзовый цвет, особенно вокруг луны.

Я целую ее в шею.

— А что еще?

Хихикая, Чарли поворачивается ко мне:

— Песок, ближайший к приливу,

ярко-золотой при лунном свете, но другие участки скрыты и затенены. Я буду использовать темно-оранжевые и коричневые тона, чтобы затенить эти области. — Я нежно целую Чарли, вдохновленный описанием. — И белый, — гордо заявляет Чарли. — Он везде. Его используют для выделения элементов или смешивания цветов, чтобы получить идеальный тон. В этой ночи очень много белого. Многие думают, что вещи окрашены в один оттенок, но все является смесью при правильном сочетании. Восприятие черного неба, эмоции, которые выплывают при рассматривании звезд. Именно это я хочу забрать с собой в Нью-Йорк.

Я целую ее в мочку уха.

— Мне нравится слушать твои рассуждения о рисовании. Покажешь свои картины, когда мы вернемся?

Чарли кивает. Ее волосы щекочут мне щеки, хочется повернуть Чарли к себе полностью, но не хочу слишком сильно отталкивать. Желаю насладиться каждым моментом пребывания с ней.

— Извини, что напугал тебя, — прошу прощения, водя носом по ее шее.

Теплой рукой она находит мою и нежно начинает ее гладить - такой интимный акт, который мог быть только у любовников.

— Не напугал. Я была очень рада, что ты так долго сдерживался, — вздыхает Чарли. — Я не могу винить тебя за то, что ты повел себя так из-за поведения того мужчины.

— Болит рука? — спрашиваю я, приподнимаясь, чтобы проверить.

Чарли опускает взгляд на отметину, и непонятное выражение искажает ее безмятежные черты.

— Нет. Не совсем, думаю, что краснота исчезнет к завтрашнему утру.

Я смотрю в ее распахнутые голубые глаза, пытаясь найти любую спрятанную боль.

— Хорошо.

— Нам надо ложиться, Джуд, — улыбается Чарли, укладываясь на подушку, а я - обратно к ней.

— Не думаю, что у меня получится лежать подле тебя просто так, — отмечаю я, вдыхая ее ванильный аромат.

— Знаю. Чувство, будто я выпила три чашки кофе.

Чарли вздыхает; ее пуль действительно учащенный, что я могу ощущать пальцем, которым вожу круги под ее топом. Стоит остановиться и убрать руку. Но это не поможет уснуть, потому что сложно игнорировать ее сексуальное, соблазнительное тело.

— Нам стоит подумать о других вещах, — тихо уточняет Чарли.

— Х-м... например?

— Не знаю. Монашках, детях... о лютой фигне, — смеется Чарли.

Я ухмыляюсь:

— Ничего из этого меня не устраивает.

— Ш-ш-ш... мы же типа спим, — тихо смеется она, зарываясь в подушку лицом.

— Спокойной ночи, Чарли, — уступаю я, прижимая ее к себе.

— Спокойной, Джуд.

Чарли

Теплое дыхание и мягкая щетина ласкают шею прямо за ухом, и я жадно и инстинктивно устремляюсь навстречу ощущениям. Даже в сонном состоянии, когда Джуд мягко покусывает мою кожу, из глубины тела вырывается стон. Его настойчивые прикосновения заставляют сознание начать просачиваться наружу. Я сдерживаюсь так долго, как могу, пытаясь остаться в этом кратком моменте блаженной пустоты, где есть только мы.