Вне себя
Шрифт:
Их было двое, из тех, кого газетчики называют «отбросами общества». Один был одет в облезлую чёрную кожаную куртку, несмотря на лето, и мятые кожаные штаны, второй носил грязную джинсовую безрукавку на голое тело и такие же грязные джинсы.
Первый, с копной грязных, давно немытых волос, был худ и высок, хотя сутулился, отчего казался ниже. У него было смуглое лицо с россыпью прыщей и сухих струпьев, что не могли скрыть даже небритые щёки.
Второй, пониже ростом, но вдвое шире, был пузат и весь разукрашен татуировками, от волосатых рук до бритой головы. Его мощные
Такие же «двойные» глаза, только масляно-чёрные, были и у чернявого аборигена, держащего в руке пистолет – вполне современный «Хеклер-Кох» калибра девять миллиметров, как заметил Данияр.
Чернявый повёл стволом пистолета:
– Руки в гору! Заходи взад!
Саблин поднял руки, косо глянул на застывшую Устинью.
Та правильно поняла его взгляд, отступила за угол стены прихожей.
Саблин попятился, вгоняя себя в боевое состояние. Страха он не испытывал, лишь удивление и любопытство: кто решился на такой грубый грабёж почти посреди бела дня.
Чернявый шагнул в прихожую, за ним суетливо вбежал бритоголовый, начал закрывать дверь, толкнул задом напарника. Чернявый недовольно глянул на него, и этого мгновения оказалось достаточно для того, чтобы Саблин начал военные действия.
Первым ударом он профессионально выбил пистолет из руки бандита, вторым впечатал его в дверцу платяной ниши с вешалками.
Чернявый застрял в обломках дверцы, сполз на пол.
Бритоголовый встал в стойку, видимо, в молодости он занимался боксом, дважды махнул пудовыми кулаками, метя в висок Саблину.
Данияр уклонился, подставил плечо, резко присел и ударил боксёра снизу вверх – головой в подбородок.
Парень отлетел назад, едва не сорвал не до конца закрытую дверь с петель, вывалился в коридор.
В прихожую выскочила решительно настроенная Устинья, держа в руках топорик для обработки мяса.
Саблин хладнокровно отобрал у неё топорик, нагнулся над начавшим приходить в себя налётчиком в кожане:
– Кто вас послал?!
Чернявый потянулся к пистолету, и Саблин стукнул его по руке топориком.
– Сидеть! Кто послал?!
Глаза налётчика сверкнули. Но в них не было ни страха, ни злобы, ни ненависти, лишь безмерная ирония и насмешка. Он не боялся победителя, ему на всё было совершенно наплевать. А затем глаза его погасли, и в них протаяли совсем другие оценки и чувства.
Недоумение. Тупое.
Удивление. Тоже тупое.
И наконец, животный страх!
Именно эти движения души налётчика в данный момент характеризовали в нём зэка, недавно выпущенного на свободу и не понимающего, что происходит. Хотя ещё несколько мгновений назад он был другими хорошо знал, что делал.
– Ты хто?!
– Дед Пыхто.
Саблин ухватил его за куртку, рывком поставил на ноги.
– Пошёл!
Чернявый, спотыкаясь, подталкиваемый в спину, выбрался в коридор, где ворочался на полу напарник с разбитым в кровь носом. Взгляд бритоголового показал
– Вон! – повёл стволом пистолета Саблин.
– Волыну отдай, – прогундосил чернявый.
– Вон, я сказал! Ещё раз увижу – убью!
Оба попятились к лифту, с опаской косясь на пистолет, посыпались по лестнице вниз, не дожидаясь лифта.
Саблин закрыл дверь, вынул обойму из пистолета, проверил ствол, вставил обойму снова.
– Надо будет отдать в полицию. Скажу – нашёл.
– Зачем ты их отпустил? – тихо спросила Устинья. – Это же настоящие грабители!
– Они не грабители, – качнул он головой.
– А кто?
– То есть в жизни они, наверно, и вправду бандиты, но к нам пришли как Охотники.
– Кто?!
– Охотники. В крайнем случае – их холуи, контролёры ситуации. Им было нужно выяснить, здесь Прохор или нет. Он говорил, что Охотники могут внедрять зомби-программы в других людей. А таких подонков много на свободе гуляет, – кивнул Саблин на дверь. – Их нашли, вселили в них агентов, и те пришли к нам проверять. Не учли они только одного.
– Чего?
– Моей подготовки. – Саблин завернул пистолет в газету, положил в сумку, подошёл к Прохору, продолжавшему лежать без движения.
Устинья остановилась за его спиной.
– Его так долго нет…
– Будем ждать, – коротко ответил он.
Расчёт Владык
Он не знал, кто такие Владыки и где они обитают, на каких планетах и у каких звёзд. Подозревал, что они где-то совсем рядом, в Мирах Первоцифр, но проверять догадку не рискнул. В принципе Передающему Приказы и так жилось неплохо, он получал всё, что хотел, управлял своей планетой на периферии Галактики, считая себя её Повелителем и вершителем судеб, и не помышлял о власти иного масштаба.
Поэтому его ценили и уже много стадий не меняли на более молодого и продвинутого исполнителя.
Начинал он свою карьеру как агент по контролю исполнения Приказов, исколесив слоистую структуру Поливерсума из конца в конец, от миров Первоцифр до Разрешённых Глубин. Две стадии был Охотником, ещё три – инспектором Сохранения Баланса, затем его перевели в Центр Поддержки Баланса и сделали Передающим Приказы. С тех пор разумная особь с планеты, трудно произносимой человеческим языком, утвердила своё влияние на всю периферийную ветвь Галактики и превратилась в Господина-под-Владыками, готового исполнить любой их каприз любой ценой.
Менялись нижние миры Поливерсума, растворяясь в Хаосе и возникая из Хаоса, как пузырьки пены, менялись Охотники, менялись все управленческие кадры Центра, не менялся только Передающий Приказы, верно служа тем, кто контролировал почти весь Поливерсум. За это его и прозвали коротко и уважительно – Глыба. И хотя Глыба родился не на Земле, планете заурядной жёлтой звезды, именуемой её обитателями Солнцем, давшей жизнь всему конгломерату миров Поливерсума, он не считал себя провинциалом. Хотя и не мог, как земнорождённые, вмешиваться в земные процессы ни физического плана, ни социального.