Вне системы
Шрифт:
С уважением, ваш ученик Сергей Ушаков».
Дэ Хен быстро прочитал записку, поднял на Серёгу глаза и в упор спросил:
— Серёженька, а ты вообще кто? И какие такие учителя у тебя могут быть в резервации? Как ты, блядь, вообще туда попал? — уже визжал Дэ Хен, переходя в Серёгиной голове на ультразвук.
— Хэнчик, слушай, хлебни кофе, успокойся. Кто я такой, а точнее, что со мной не так, я постараюсь выяснить в Калифорнии. А на территорию резервации я попал случайно, у меня просто каждый день с утра и вечером происходит отключение программы, я могу спокойно обходиться без
Дэ Хен сидел, схватившись руками за свою большую голову, и раскачивал ее то в одну, то в другую сторону.
— Ой, божечки ты мои! Вино с кровищей! Фу, гадость-то какая! А ты вообще не человек, а терминатор какой-то, оказывается. Что же это, люди добрые, на свете творится. Слушай, я, может, сплю, и этот кошмар мне просто снится? Ну-ка ущипни меня. Хотя нет, не надо, вдруг я от тебя заражусь, и у меня тоже отключение программы начнется! А я без нее, в отличие от тебя, точно не выживу! Ох! — продолжал стонать и тарахтеть Дэ Хен. — Вот скажи мне, как пятьдесят девять человек, уважаемых, между прочим, во всем мире дегустаторов, могли прошляпить твою кровищу в вине? Хочешь сказать, что они все дураки? Да?
— Нет, не думаю, мне просто кажется, что там добавлено совсем немного, в процессе холодной модерации или еще как, там вообще, может, даже одна-две капли? Хер знает.
— И что, блядь, от этого оно, сука, невероятно вкусным стало, да? Что у него рейтинг в космос взлетел? Там у нас со вчерашнего вечера в Шато все на ушах стоят, всего в этой партии было произведено три бутылки! Одну Билл отправил на конкурс, одна осталась в Шато, а еще одну потребовали отослать в Калифорнию, туда, — и он затыкал своим указательным пальцем в потолок. — Так вот, как только стали известны результаты конкурса, к нам в Шато полетели предложения по выкупу этой бутылки, и знаешь, до какой стоимости торги дошли?
— Какой? — грустно спросил Серёга.
— Да на нынешний курс подороже будет, чем в 2018 продали с аукциона нашу винтажную бутылку пино-нуар урожая 1945 года. А торги-то еще не закончились! Сегодня этот цирк будет продолжаться! Кто, блядь, эту херню с добавлением крови в вино вообще придумал? Наш новатор идей Билл?
— Нет, Миро, когда уезжал, Биллу оставил подробные инструкции, как, куда и в каких пропорциях добавлять.
— Ох, мало того что неизвестно кто, так еще и жулик этот Миро оказался!
Серёга подошел к чуть не бьющемуся уже головой об стол Дэ Хену.
— Хэнчик, ты же понимаешь, что все, что ты сегодня узнал, лучше никому в жизни вообще не рассказывать! А то полетишь за соучастие.
Дэ Хен опять взвыл.
— Да на хер я вообще сегодня к тебе пришел?! Сидел бы спокойно дома! Тебя завтра уже тут и не было бы, можно было бы спокойно на улицу выходить. Нет, блядь, полетел с утра пораньше друга предупредить! Предупредил! Нашел на свою прекрасную жопу приключений! А ты вообще чего сидишь? Время уже девять утра, к двенадцати ты должен быть в Шато, а у тебя вещи вообще не собраны. Давай я тебе, что ли, помогу.
— Ну давай! — согласился Серёга.
Они встали и отправились собирать вещи.
Всего нажитого за жизнь в Вон Романе у него оказалось два чемодана и дорожная сумка.
— Да-а-а, — протянул Дэ Хен, — небогато, я с таким количеством шмотья только на отдых летаю, а у тебя тут вообще все поместилось.
— Ну что, еще полчаса у нас есть, может, по последнему кофе? Когда еще увидимся? — спросил Серёга.
— Да, конечно, четыре кофе за утро для Дэ Хена — это вообще то, что нужно, а потом я быстрее, чем ты летишь на самолете, побегу в сторону твоей Калифорнии, пока где-нибудь по дороге мое сердце не остановится и я не умру. Но что не сделаешь для друга, пошли!
Они вернулись на кухню, Серёга налил Дэ Хену желудевый латте, а себе обычный американо.
Дэ Хен сидел молча, постукивая пальцами по деревянному столу, и явно хотел еще о чем-то спросить.
— Ну, слушай, хватит, давай спрашивай, — перебил Серёга его барабанную дробь.
Глава 7
— Мне вот просто любопытно, а на что похожи эти аборигены, живущие в резервации, они же, наверное, там совсем одичали? Как они вообще могли тебя там чему-то учить?
Серёга засмеялся.
— Да нет, ну, одеваются они все примерно как ты.
— Надо же, аборигены, а вкус есть! Не то что у некоторых, два чемодана почти одинаковых футболок и штанов!
— А что касается того, что они одичали, вот ты, Хэнчик, сколько языков, кроме корейского, знаешь?
— Нисколько, а на хера мне, — удивился Дэ Хен, — вон мы все через Инессу прекрасно общаемся и проблем не знаем!
— Да, но только я вот что-то не заметил, что, когда к нам заявились эти двое из технологической элиты, ты прекрасно понял, о чем они там между собой говорили! А в резервации даже маленькие дети как минимум на трех языках общаться могут!
— Что-то я не пойму, к чему ты клонишь и с кем ты там в Калифорнии собираешься на разных языках общаться, но лучше мне, наверное, этого и не знать, а то у меня точно сегодня удар случится. Все, хватит трепаться, пошли, я тебе помогу твое богатство до Шато дотащить, а то как ты, бедный, с таким количеством вещей сам управишься!
Серёга последний раз окинул взглядом свою маленькую уютную квартиру, и они с Дэ Хеном отправились в Шато.
Хозяин сидел в своем кабинете. Сказать, что он был зол, — это ничего не сказать. Он был взбешен. Как посмели эти два говнюка за его спиной проводить свои гребаные эксперименты?
Он держал их в приемной уже второй час и не давал разрешения на аудиенцию.
Назначая им встречу на сегодня, он сразу решил, пусть сначала посидят пару часиков на этих неудобных стульях, с которых жопа все время пытается скатываться вниз.
Эти дизайнерские сиделки он давно установил в приемной, чтобы каждый, кто являлся к нему с дурными новостями или был застукан в каких-либо махинациях за его спиной, еще из коридора чувствовал себя тут неуютно. Стоять в приемной не разрешалось.