Шрифт:
========== Возвращение. Вне покаяния ==========
Вершители судеб, милы и чисты.
Наверное высшая плата.
Единожды веря, сжигают мосты.
Паденье для них - не утрата.
Однажды вступивши на путь доброты
Куда не ступают бесцельно.
А стоит ли выбрать: оно или ты.
Я им покорюсь безраздельно.
Но как не старался бы я - мне не жить.
И истина в том - не успею.
Я все доказал, только время бежит. Его уже не одолею.
***
Неверленд казался далеким странным островом, где их навсегда стало меньше.
Почти
Все оказалось просто. Они потеряли Генри навсегда. И никто не скорбел о нем, как Регина. Для Эммы же эта потеря была еще глубоко не осознана. Эмма держалась за всех их. А еще Эмма потеряла не только Генри. Эмма потеряла и Нила. Снова. Они с Тинк погибли, когда защищали Потерянных Мальчиков от Пэна. Они погибли героями, как и их сын.
Крюк взял на себя смелость не беспокоить ни Регину, ни Эмму и занимался не только вождением судна, но и заботой о некоторых выживших мальчиках. Один даже стал ему чуть ближе, напомнив о том, что он сам когда-то был пацаном. Парня звали - Николас. Понимая, что Свон сейчас будет далеко не до пирата, Крюка решил, что просто обязан ждать. Он даже не подозревал, что может и не дождаться. В одном он уверен был прочно. Эмма рано или поздно захочет покинуть Сторибрук, и тогда, он увезет ее на своем корабле. А пока что, забота о Николасе, стала для Крюка отдушиной. По прибытию в Сторибрук, он решил отыскать родителей парня. Все равно, в ближайшее время до этого никому не будет дела.
На самом же деле Крюка очень сильно заботило то, что по прибытию в Сторибрук, Эмма может захотеть вернуться в Бостон или Нью-Йорк, а пират был не готов на то, чтобы расстаться с мечтою покорять моря. И мечтал он не делать это в одиночку. Он мечтал, что Свон, более не удерживаемая ни чем, согласится поехать с ним. Он был так уверен в этом, что даже распланировал их отбытие. Пару дней они почто пробудут в Сторибруке, надо будет похоронить Нила, Тинк и конечно же Генри с почестями. Но Свон не сможет находится долго в этом городе, и Киллиан станет тем островком надежды, которой примет ее. Так он считал.
Но по прибытию в Сторибрук, когда все разбрелись по своим домам, оказалось, что Эмма желает побыть одна. Это желание Крюком было понято правильно. После такой трагедии, нужно время, и он быстро ретировался искать с Николасом его родителей. Однако вера его не ослабла, Ни за день, который он провел с мальчиком, ни за вечер, который ему пришлось проводить за кружкой пива в кафе. Руби, которая вместо улыбки подарила пирату скидку на выпивку, сказала:
– Ты правильно поступаешь, что даешь ей пространство, - она намекала на Эмму, и ее горе.
– Но на твоем месте, я бы не оставляла шерифа долго в одиночестве. Знаешь, мысли разные в голову лезут после такого.
Слова Шапки застряли в голове у пирата надолго. Вернувшись на корабль, он завалился было спать, но не смог сомкнуть глаз, направился снова в приют к Голубой Фее, где он оставил Николаса. Там он провел почти всю ночь, размышляя над словами Руби.
Регину пустой дом встретил зябким холодом и воспоминаниями о Генри. Домашними его вещами, книгами, приставками игр. На все это было тяжко смотреть, поэтому Регина предпочла принять душ, и уйти в свой кабинет. В баре была непочатая бутылка виски, которая и составила ей компанию в этот холодный вечер в Сторибруке.
Шерифа же мучило ощущение нереальности происходящего. Особенно когда они все вернулись в дом Чармингов, и Мэри Маргарет завела не очень приятный разговор о том, что Эмме стоит уехать отсюда. С Джонсом. Навсегда. Неприятность была в том, что Эмма не говорила Крюку ничего и не обещала, значит он сам намекнул на то, что хочет ее увезти, и ее родители пытались как-то повлиять на ее решение, склоняя к поездке из города, где она никогда не забудет Генри.
От всех этих разговоров разболелась голова и Эмма решила пойти наверх, спасть. Только вот уснуть ей мешали мысли о том, как теперь жить, и где искать смысл этой жизни. Им всем еще предстоят похороны через два дня, и это будет самый тяжелый день в жизни Эммы.
И Регины.
О Регине Свон думать не желала. Она не хотела думать о том, что будь Регина порасторопнее, сейчас возможно бы они все праздновали великое возвращение и никого не потеряли. Не то, что бы она винила ее, нет. Но искра раздражения, что ничего нельзя поправить, прочно поселилась в сердце, давя на мозг осознание собственной вины. Они могли всех троих спасти, в результате они потеряли не только троих, но и некоторых потерянных мальчиков, а так же покой и смысл жизни.
А главное, они потеряли сына, который объединял их семьи, в одну большую. Теперь Эмме казалось, что все приведет к расколу и ненависти. Белоснежка почти сделала этот шаг, обратно. Она уже чуть-чуть ненавидела Регину за то, что она не смогла спасти тех, кто рисковал ради нее.
Нила. Тинкербелл. И Генри.
Они все стали героями. Посмертно. И послезавтра их примет сырая земля. А до этого, все будут жить ощущением того, что все это нереально. Что это какой-то кошмарный дикий сон, который не несет ничего хорошего, только ад, смерть и разруху.
Только боль.
***
Нервная ночь для Регины прошла ужасно. Ощущение вины напополам с расплатой за грехи, за все убийства и зверства, которые она совершала, теперь терзало ее огненной болью в области сердца. Лучше бы ей так остаться навсегда, а уж Свон смогла бы вырастить их сына, в этом теперь Регина не сомневалась. Но судьбе было угодно распорядиться иначе, а сейчас Миллс уже не верила в какой-либо счастливый конец для себя. За все что она делала или не делала в прошлом, она расплатится смертью сына и обреченным существованием без него.
Эту ночь Регина не спала. Пила и размышляла о том, как вернуть Генри к жизни. Его невозможно было вернуть, ведь мертвые не возвращаются. Даже Румпельштильцхен знал это. Вслед за Даниэлем, Регина теряет снова того, кто был ей дороже жизни. Сына, которого она вырастила и воспитала как своего, но он не часто именно ей принадлежал. Лишь последние два года. Но именно Свон заставила Регину бороться за него, именно Эмма помогла понять его и ценить. И Регина была уверена в том, что Свон сейчас тоже не сладко, но думать об этом не хотелось. Какое ей дело до того, что чувствует Эмма, когда собственные нервы того и гляди порвутся. Они натянуты, как струны и не них сейчас играет победный марш судьба. Но это и траурный марш.