Вне закона
Шрифт:
Но потом он приехал в Ньютон, и за какие-то несколько дней заглянул в другой мир, другую жизнь, и часть его желала их испытать. Но всегда осторожный голос в глубине сознания предупреждал, что и в этот раз будет то же самое, что в Прескотте. Когда она узнает, кто ты, она станет презирать тебя. Она, и мальчик, и девчушка. Белый индеец. Белый апач. Для многих не было ругательства хуже.
Его напряжение передалось караковому, и лошадь нервно переступала ногами. Лобо наклонился и пошептал ей в ухо, и лошадь пошла быстрее, пока они оба
Салливэн с Марисой увидели вынесшихся из ворот ранчо Ньютона лошадь со всадником, и оба почти одновременно воскликнули:
— Какого черта ему здесь надо?
— Что папа теперь задумал?
Они уставились друг на друга.
— Вы его знаете? — пораженный, спросил Салливэн.
— А вы? — ответила Мариса вопросом.
— Это Джесс. Незнакомец Уиллоу.
Даже при лунном свете было видно, как Мариса побледнела.
— А еще это Лобо, — медленно произнесла она, — человек, которого папа нанял, чтобы согнать Уиллоу с ранчо.
Глава 12
Лобо заметил тележку и выругался, узнав доктора и дочку Ньютона. Он сам хотел сказать Уиллоу Тэйлор, кто он такой. Хотя это и могло быть болезненно, уж стольким-то он был ей обязан. И он сам должен был оценить ее реакцию. Он знал — только так он мог изгнать ее из своих мыслей.
Ее ужас быстро позволил бы достичь этого.
Лобо повернул лошадь к ранчо Тэйлор. До дома было около четырех миль. Он перевел лошадь на рысь и осторожно, но уверенно продвигался по холмистой местности. Он видел других всадников, ехавших домой пастухов, попутно взглядывавших на пасшиеся в густой колорадской траве стада. В этих местах не было изгородей — пока, хотя разговоры о них уже шли.
Обычно скот с нескольких ранчо пасся вместе, отличимый только по клейму, и разделялся весной и осенью, на время клеймения и перегона. Но из-за ссоры между Ньютоном и Морроу ранчеры держали свой скот раздельно — бесконечная забота, требовавшая почти в два раза больше людей, чем обычно.
Ньютон убивал скот Морроу на своей земле, а в ответ Морроу убивал скот Ньютона, если тот забредал к нему.
Лобо находил эту вражду глупой и невыгодной, но именно такие споры обеспечивали его работой. Люди Ньютона, знавшие, что недавно были наняты несколько профессионалов, почти не обращали внимания на него. На самом деле некоторые из старых работников хотели уволиться. Они не собирались оказаться в гуще перестрелки. Это не была их битва.
День перешел в бархатную темноту, освещаемую почти полной луной. Вечер был прохладным, в отличие от обжигающе жаркого дня, и Лобо хотел насладиться ночью, как обычно. Ночь всегда была ему спасением, несла ему облегчение. Но не в этот раз.
Перед ним все возникало ее лицо. И он представлял себе ее разочарование и отвращение, когда скажет ей, кто и что он есть на самом деле. Но у него более не было выбора.
Нет есть, возражал настойчивый
Но ему вспомнилось лицо Ньютона, и он знал, что теперь ранчер ни перед чем не остановится, чтобы добиться своего.
Показался дом, темный за исключением одного ярко освещенного окна, и потом сарай. Его удивило, как много было сделано за этот день, и ему захотелось убить Ньютона за предложение сжечь сарай. На эту постройку возлагались такие большие надежды.
Когда он подъехал к загородке, из нового строения появился человек с молотком в руке.
Брэди Томас! Значит, он вернулся. Лобо посмотрел в сторону загона и увидел, что бык был на месте. Может, Томас был не так бесполезен, как казался.
Когда Лобо пустил лошадь шагом, человек подошел к нему.
— Вы Лобо, — сказал он. Это было утверждение, а не вопрос.
Лобо молча глядел на него. Молчание было достаточным ответом.
— Что вам здесь надо?..
— Не ваше дело.
— Нет, мое.
— Охраняете их теперь? После того, как сожгли их сарай?
Даже при слабом свете луны Лобо увидел, как вспыхнуло лицо Брэди. Он переложил молоток в другую руку и опустил правую руку на рукоять револьвера. Лобо заметил, что рука дрожала.
— Я спрашиваю, что вам надо?
Лобо соскользнул с лошади, даже не стараясь не упускать экс-шерифа из виду. Оскорбление было преднамеренным и очевидным.
— Будьте вы прокляты, — сказал Томас Брэди. Лобо, продолжая не обращать на него внимания, провел лошадь к коновязи и привязал поводья.
— Лобо!
Лобо, не оборачиваясь, шел к крыльцу.
— Стойте, или видит Бог, я выстрелю вам в спину.
Лобо повернулся. Двое стояли лицом к лицу в нескольких дюймах друг от друга.
— Не думаю, что вы решитесь, — протяжно произнес Лобо. — У вас теперь духу не хватит. — Он презрительно оглядел Брэди с ног до головы. — Забирайтесь обратно в бутылку.
Правая рука Брэди сжималась и разжималась рядом с револьвером.
— Что вам от нее нужно?
— Это наше дело.
Экс-шериф расправил плечи, по его лицу проскользнуло выражение решимости. Но впечатление испортила рука, которая еще тряслась, хотя не так сильно, как раньше.
Незнакомое чувство жалости на мгновение охватило Лобо. Когда-то это был крепкий мужчина. Да что же могло с ним случиться?
— Почему вы думаете, что я Лобо?
— Фортвуорт. Я видел вас там шесть лет назад.
Лобо удивленно поднял бровь.
— Шесть лет? — Его удивило, что тот вспомнил.
— Вас мне показали.
— Вот как? — с издевкой сказал Лобо. — Я должен быть польщен.
— Нет, — без выражения ответил Брэди, — мне показывали всех бешеных собак.
Лобо ухмыльнулся ухмылкой, больше походившей на волчий оскал.
— И вы думаете сейчас пристрелить одну? — Он презрительно посмотрел на револьвер Брэди.