Вне закона
Шрифт:
— В 21.45.
— А если нет?
— Задержат до среды.
— Какая там охрана?
— Двенадцать человек.
— Вооружены?
— Револьверы, «стечкины», в пакгаузе два «АКМа».
— Номера туб с начинкой?
Лицо Севостьянова покрылось испариной. Этого вопроса он ждал и боялся больше всего. Как только он даст на него ответ, станет ненужным Аракелову.
— Оглох?
— Этого… не знаю.
— Врешь!
— Не знаю.
— Разве не ты начинял тубы?
— Я. Но маркировал Язон. Лично.
— Всегда?
— Нет, обычно мы
— Сколько их всего?
— Триста.
— Что за начинка?
— Самородки и камни. В двух футлярах.
— Всего?
Севостьянов криво усмехнулся и посмотрел на Аракелова.
— Там один сапфир в 237 карат, за которым десять лет гоняется Интерпол. Этого «всего» твоим внукам и правнукам хватит.
— Кто отправляет груз?
— Я. Перед отправкой Язон должен мне назвать номера.
— Теперь вряд ли он тебе их назовет.
— Груз получают и реализовывают мои люди. Таковы условия нашего партнерства. Иначе он бы от меня давно избавился.
— Его там не будет?
— Будет Петров. Это его телохранитель, из ваших.
— Барракуда?
Севостьянов поразился осведомленности Аракелова. Кивнул.
— Кто сопровождает груз в пути?
— Та же охрана до Бреста. Потом — смена.
— Когда позвонит Язон?
— В восемь.
— Другими словами, в восемь ты будешь знать номера туб?
— Да.
Аракелов встал, выглянул в прихожую. Охранник, кряхтя, пытался подняться.
— Оставайся дома. Я тебе позвоню. Ты понял меня, Алик?
— Понял…
— Не вздумай слинять. Когда этот придурок оклемается, пусть уберет труп. В восемь я буду у тебя. Ты мне — номера, я тебе — досье.
Севостьянов демонстративно ухмыльнулся.
— Знаю, что не веришь. Но другого выхода у тебя нет.
Аракелов ушел. Севостьянов молча наблюдал за тем, как Журавлев, цепляясь за косяк, встает на ноги.
— Больно, Сережа?.. Ничего. Вечером я предоставлю тебе возможность расквитаться с ним.
25
Ночью, когда Эдик привез ее в «Славянскую», он о чем-то поговорил с распорядителем из ресторана. Чувствовалось, что этот человек был с ним хорошо знаком.
«Пусть он будет уверен, что я здесь и никуда не собираюсь исчезать», — Киреева встретила «гарсона» развязной походкой завзятой алкоголички. Щедро расплатившись, издала восторженный возглас, поцеловала бутылку «Камю» и принялась отвинчивать пробку. Но как только дверь за официантом затворилась, тут же забыла о бутылке.
Если Аракелов примется за Алика, тот несомненно расскажет ему о банковском счете. Брать этого подонка в долю она не собиралась, хватит того, что отработала на него столько лет! Теперь, когда возврата к Пименову больше не было, Эдику она станет не нужна. С миром же и благодарностью он ее не отпустит, это точно: слишком много ей известно о делишках птенца гнезда Дзержинского «с чистыми руками, горячим сердцем и холодной головой». Впрочем, насчет последнего ирония была неуместной: голова у Эдика действительно всегда
Нет, ни Язону, ни Аракелову места в ее жизни больше не было. Спасение утопающей — дело рук самой утопающей.
Светлана осмотрела себя в зеркало. Опухшие глаза… на лбу — царапина… Косметичка осталась в сумочке вместе с ключами. Пальто и джинсы удалось застирать, никаких пятен, вполне пристойный вид. Она налила полстакана коньяку, оставила на столе. Включила воду в ванной. Осторожно выглянула в коридор и, убедившись, что он пуст, вставила ключ с внешней стороны замка. Видимость присутствия сэкономит минут пять-десять.
Лифт справа. Это она вчера запомнила точно. В вестибюле перед лифтом сидит дежурная по этажу. Светлана ступила на ковровую дорожку в коридоре, и в этот момент в номере раздался телефонный звонок. Вернувшись, она сняла трубку. Пять секунд тишины, затем — гудки отбоя.
«Эдик, — догадалась она. — Проверяет: на месте ли его «вещь». Проверка была кстати. Теперь времени еще больше.
О том, что ее ждет впереди, так же как и о возможной слежке, она не думала. Самое страшное — жить в ожидании смерти. Она спустилась по лестнице в полуподвальное помещение, но дверь запасного выхода оказалась на замке. Пришлось вернуться в коридор первого этажа и выходить через центральный. На отрезке до холла — никого, кроме уборщицы. В холле сновали гостиничные служащие, администратор оформлял группу приезжих. Светлана пересекла холл, спустилась по ступенькам к двери, прошла мимо старика-швейцара и вышла на улицу.
Если бы Аракелов действительно оставил внизу своих людей, то не стал бы проверять ее по телефону. Никто другой звонить не мог. Если бы звонок был ошибочным, трубку положили бы после того, как услышали голос, но она не проронила ни слова.
Вначале она решила ехать в метро — во избежание риска оказаться в подставной машине. Но времени почти не оставалось. Слова Аракелова «обед закажешь в номер» вовсе не означали, что он не собирается вернуться до обеда. Это могло быть элементарной уловкой, «дзержинец» — само коварство о двух ногах. Правда, за долгие годы общения с ним она тоже кое-чему научилась.
Выбрав плюгавенькую «ладу», владелец которой, зевая, переворачивал газетные страницы, она направилась к ней.
— До Новослободской?
Он внимательно посмотрел на нее, аккуратно свернул газету.
— Садитесь.
Ни на Смоленке, ни на Садовом, ни на Долгорукова слежки она не заметила. Поначалу обращал на себя внимание маленький красный «форд», отъехавший со стоянки вместе с «ладой», но за Триумфальной он свернул на 1-ю Тверскую-Ямскую, и «преследование» прекратилось.