Внешняя беговая
Шрифт:
— Ты пока поднимайся потихоньку, а я продукты передам бабушке.
Он уже был в полуэтаже, когда до него донесся голос старухи:
— Кто там?
— Это я, Таисия Михайловна, Вероника. Принесла вам продукты.
— Ой, спасибо, моя милая! — загремела та многочисленными запорами, открывая дверь. — Чтобы я без тебя делала, кормилица ты моя?!
— Да мне не в тягость! Я же по дороге в магазин забежала, — ответила Керженцева, передавая бабке второй пакет. — В «Феврале» затарилась. У них сегодня завоз, как раз. Смотрите, хлеб еще совсем теплый.
— Ой, спасибо! Ой, спасибо, родная! — закудахтала старуха. — Сколько всего много! Почитай на неделю хватит! Много, чай,
— Согласно чеку! — рассмеялась та в ответ.
— Да, ты проходи, не стой в дверях-то! Я сейчас деньги отдам, только очки найду! Куда они, проклятые, запропастились?!
— Да они же у вас на лбу, Таисия Михайловна! — опять развеселилась Вероника. — Ладно. Мне некогда. Я побежала. Потом отдадите, когда-нибудь, — скороговоркой выпалила она, и, не дожидаясь денег, побежала к себе наверх, где у ее двери уже стоял Афанасьев, облокотившись о перила.
Быстро достала ключ из сумочки и одним движением открыла дверь в свою квартиру.
— Проходи. Не стесняйся, — потянула она его за рукав, и одновременно включая свет в темной прихожей. — Разувайся. Тапочек у меня, правда, отродясь не водилось, но полы теплые. Не простынешь. А я пока продукты выложу.
Он не торопясь разулся и уверенно прошел в комнату. По тому, как он уверенно и не озираясь по сторонам, прошел по длинному коридору, она догадалась, что расположение комнат и все, что в них находится, было ему заранее известно. Пока она возилась на кухне, раскладывая продукты, он сел на длинный и широкий диван, с наслаждением вытягивая ноги.
— На столике, возле дивана, лежит пульт. Включай телевизор. Посмотри пока, что там, в мире происходит, а я пока быстренько курицу разморожу и картошку почищу, — крикнула она ему из кухни.
— Что творится в мире, я и без этого зомбоящика знаю, — ответил он, но, тем не менее, безропотно выполнил ее указание.
— Ну, тогда сравни, насколько отличаются те новости, что передают тебе от тех, что транслируют народу, — решила она слегка повредничать.
Он нехотя пощелкал пультом, пытаясь найти что-нибудь путевое на просторах информационных волн, но ничего подходящего не попадалось. Он уже собрался было выключить телевизор, но в последний момент передумал. И для этого были все основания. В сводках криминальных новостей по Москве был показан «горячий» репортаж, как сотрудники правоохранительных органов при помощи бульдозера буквально выносят ворота какой-то богатой загородной усадьбы. Это зрелище его заинтересовало, и он воздержался от выключения. Голос за кадром, не без артистического пафоса, извещал о том, что штурмом сотрудниками правоохранительных органов была взята загородная вилла генерального директора Первого телеканала — Кости Арнста. Вслед за бульдозером, в образовавшийся проход ринулась орава закованных в броню омоновцев. Ногами, выбивая двери, они ломанулись внутрь шикарного трехэтажного строения. Камера суматошно дергалась в руках оператора, выхватывая кусками сюжеты о том, как кладут мордой в пол частных охранников, как милицейские (недавно опять им вернули прежнее название) чины при немалых погонах суют кому-то из домочадцев в нос «корочки» и на повышенных тонах объясняют причину своего внезапного и брутального визита. А потом стали показывать, как люди в штатском (не обошлось, видимо, без КГБ) неторопливо и деловито выкладывают прямо на пол банковские пачки иностранной валюты, ювелирные изделия и предметы антиквариата. Все это тщательно осматривалось в присутствии понятых и заносилось в протокол осмотра. Другие люди, тоже в штатском, тихими, но уверенными голосами допытывались у растерянных домочадцев о происхождении всего найденного добра. И еще их очень интересовал вопрос, как при официальной зарплате генерального директора в сто с небольшим тысяч рублей, одной только найденной валюты, по первичным данным оказалось более сорока миллионов долларов. Затем тот же самый закадровый голос скучно и монотонно поведал о том, что одновременно с этим домом, сотрудники правоохранительных органов посетили аналогичные владения и других фигурантов начавшего раскручиваться громкого дела.
Наблюдаемое на телеэкране зрелище настолько заворожило Валерия Васильевича, что он даже и не заметил, как Вероника появилась в комнате и тоже с интересом наблюдала за происходящим. Насладившись зрелищем, так поднявшим настроение, Афанасьев случайно обернулся и увидел, как Вероника сидит чуть позади него в кресле и тоже наблюдает за телевизионными перипетиями.
— Прости, я не заметил, как ты вошла, — сделал он движение, чтобы подняться с дивана, но женщина только замахала на него руками.
— Сиди-сиди, я картошку только что поставила. Еще не сварилась, а курица уже разморозилась. Я сунула ее духовку. Так что с ужином придется немного обождать.
— Тогда садись рядом, — приглашающе хлопнул он рукой по дивану, — а то мне с вывернутой шеей неудобно с тобой разговаривать.
Дважды уговаривать ее не пришлось, и она, воспользовавшись сделанным предложением, присела рядом, скромно сложив руки на коленях.
— Как тебе такое зрелище? — кивнул он в сторону телевизора, висевшего на стене.
— Оперативно, — голосом лишенным всяческих эмоций ответила она и добавила. — Я еще утром, когда собиралась на работу слышала краем уха про случившийся скандал с детишками из больницы.
— Оперативно? — переспросил он с ноткой удивления. — И все? Больше у тебя не нашлось слов для характеристики данного происшествия? — прозвучал его голос с оттенком легкой обиды.
— А ты хотел, чтобы я с визгом кинулась тебе на шею в порыве благодарности за работу, которую спецслужбы должны выполнять ежедневно и ежечасно?
— Нет, но…, — посопел он носом, как обиженный мальчик, — ты могла бы наверное, как-то по другому выразиться… Хотя бы не столь сухо.
— Вы, мужчины — странный народец, как я погляжу. Вы тщеславны до ужаса и одновременно наивны, как малые дети. И вы постоянно нуждаетесь в похвалах, причем без особой разницы за что, будь то военные успехи или победы на постельном фронте…
— Жестко ты с нами, — прокряхтел Афанасьев, удобней усаживаясь на диване, — но продолжай резать правду-матку в глаза.
— Что, не привычно? Я так и думала. Вот и сейчас смотрю на тебя и никак в толк не могу взять — неужели ты не инопланетянин, а коренной житель Земли, да еще и кажется, русский?
— Не понял? — округлил он глаза в искреннем непонимании.
— Что ж тут непонятного? Ты и твои соратники два месяца назад получили в свои руки власть, неожиданно свалившуюся вам на голову, но складывается ощущение, что все вы, как бы ни от мира сего, — постучала она указательным пальцем по своему виску.
— То есть?! — продолжал недоумевать Афанасьев.
— Ни ты, ни твои соратники абсолютно не знаете реалий страны, в которой живете.
— Поясни.
— Ты что же, думаешь, что до тебя омоновцы никогда не врывались к казнокрадам и прочей нечисти? И вот ты, пришел, весь такой правильный и в белом, принес с собой это ноу-хау? Нет, милый и немного наивный мой женераль, — последнее слово она произнесла на французский манер. — Все это уже было много-много раз до тебя. Были уже и налеты, и захваты, и даже, если ты помнишь, целые грузовики, набитые неправедно нажитой наличностью. Я уже сто раз такое видела. И что? Каков итог всему этому?