Внезапно, но навсегда
Шрифт:
Дальше все как в тумане. Не запоминаю ни посадку, ни дорогу из Анкары до особняка. Такое чувство, что у меня болит каждая клеточка. Надежда на то, что у меня получится вырваться из этого ужасного плена, которая теплилась во мне даже в самолете, окончательно умирает в момент, когда я вижу высокий металлический забор, который выставлен по периметру территории вокруг особняка.
Все, это конец!
Как только за мной закроются эти ворота, мне не выбраться. Значит, надо пробовать бежать сейчас. Момент в целом подходящий. Меня держит за руку только сам Аслан, а он не такой уж и амбал. С нами лишь двое охранников. У них, наверняка, есть оружие. Если они начнут в меня стрелять, то так даже лучше будет. Может, убьют и мне не придется терпеть весь этот ужас.
К горлу подкатывают рыдания, но я давлю их в себе. Мне нельзя
Шаг. Еще один. И еще. Вот! Сейчас!
Резко выдергиваю руку из захвата. Этот маневр мне удается достаточно легко, потому как Аслан явно не ожидал такого. Я поворачиваю в сторону и бегу, куда глаза глядят.
Боже, куда бежать-то! Как же страшно! Сердце гулко бьется в груди, так и норовя выпрыгнуть на волю. Слышу сзади крики Аслана на незнакомом мне языке и топот ног. Это охранники очухались и бегут за мной. Каждую секунду ожидаю выстрела в спину и адскую боль. Но ничего не происходит. И я продолжаю бежать.
Совершаю непростительную ошибку. Оглядываюсь назад, посмотреть далеко ли охрана и удалось ли мне оторваться от них. Но, засмотревшись назад, влетаю во что-то твердое. А точнее, в кого-то… Поднимаю взгляд и понимаю, что это все. Вот теперь точно конец!
Передо мной, оскалившись, стоит один из охранников. Он хватает меня, прижимает к себе, а я начинаю вырываться, кусаться и кричать. Ни никто меня не слышит. Здесь только те, кто меня сюда привез. Никто не поможет. Слезы застилают глаза. Я уже ничего не вижу перед собой, но продолжаю бороться за свою жизнь, за свою свободу. Бьюсь до последнего. Охранник что-то рычит на своем языке, больно выкручивает мне руки. К нему на помощь подбегает еще один. Тот, что был в нашем сопровождении. И я, уже понимая, что мне не справиться, отчаянно кричу во весь голос имя того, кто мне дорог больше всего на свете, того, кого я больше никогда не увижу, а он даже не узнает, что когда-то жила та, которая любила его почти всю свою жизнь:
– Егооооооор!
Резкая острая боль прошивает шею. Укол. Потом снова “выключается свет”...
Глава 5
Егор
– Так, народ, действуем строго по плану. Разведка показала, что в доме находятся восемнадцать человек. Аслан Фират, глава группировки, которая занимается поставкой оружия и живого товара на рынки Азии и Востока. Есть задача взять его живым. Шестнадцать охранников, в числе которых есть спецы, бывшие военные. С ними аккуратнее. Стрелять на поражение. И один заложник, – здесь голос срывается. Прокашливаюсь, стараясь вернуть себе самообладание, хоть это и не требуется сейчас. Не в этой ситуации и не с этими парнями. Со мной лишь моя группа. Семь человек, добровольно отправившихся со мной на это задание. И все они знают об истинной цели нашего “визита”. Операция хоть и санкционирована ведомством с целью захватить Фирата, но парни знают, что основная задача – это вытащить Леру, мою девочку. – Русская девушка Валерия Андреевна Романова. Она – приоритет номер один. Вытащить живой любой ценой.
– Принято.
Прошло уже шесть дней с момента, как самолет с Лерой и Фиратом на борту покинул пределы нашего государства и пересек воздушную границу Турции. Благодаря Тохе, нашему технарю, удалось нарыть очень много полезной, но пиздец какой страшной информации о том дне, когда Леру похитили и о тех, кто это сделал.
Год назад ведомство поручило моей команде найти и обезвредить представителей группировки, курирующей оружейный трафик в страны Азии и Востока, которые проходят внутри нашей славной Родины. Мы вычислили пешек, дошли до верхушки этой организации. Вскрылись новые обстоятельства. Оказывается, оружие было только прикрытием для переправки “живого” товара за границу. Девушек, русский и европеек, с типичной славянской внешностью высматривали в местах большого скопления людей. А так как большим, блядь, спросом пользовались девушки в возрасте от шестнадцати до двадцати трех лет, основные пункты наблюдения у этих тварей были близ школ, университетов и тому подобных заведений. Дело приняло куда более серьезный оборот и к нашему расследованию подключились еще две команды. Общими усилиями нам стали известны имена главарей этой группировки. На вершине этой иерархии стоял некий господин Серхат Фират, который
И каково же было мое удивление, когда Тоха показал мне записи с камер, установленных в особняке Романова, отца Леры. А уж когда я услышал их разговор и увидел лицо Леры, когда она услышала свой приговор – я пришел в неконтролируемую ярость. Готов был удавить Фирата с Романовым голыми руками. А Лерку еще и заперли в комнате покорно ждать своего палача. Хорошо, что девчонка додумалась сбежать к моему брату. Именно этот ее поступок запустил верную цепочку вероятностей и позволил в данный момент мне со своими верными сослуживцами и друзьями находиться здесь и готовиться к штурму особняка мелкого ублюдка Фирата, сына Серхата Фирата, который не просто пошел по стопам своего папаши, он оказался гребанным извращенцем, который прется от того, что доставляет боль девушкам. Видел я фото его бывших любовниц. Точнее то, что от них осталось. Он их не убивал, нет. По крайней мере, в полном смысле этого слова. Но психика у этих девушек напрочь сломана и не подлежит восстановлению. Да и внешность этот урод им перекроил так, что бедные родственники этих несчастных обречены всю жизнь работать на пластических хирургов.
Боже, я тебя мало когда о чем-то просил. И ведь если просил, то не за себя. И сейчас прошу. Защити девочку. Не дай этому неадеквату ее покалечить. Я как представлю, что этот ублюдок мог с ней сделать за шесть дней…
Очухиваюсь от воспоминаний и анализа информации только благодаря резкому щелчку. Карандаш в моей руке раскрошен в труху.
– Егор, – Миха заходит в комнату. Мы обосновались в заброшенном домике в деревушке, в трех километрах от особняка Фирата. – Все готовы. Выходим через пятнадцать минут. Ты как? Готов? – друг с неподдельным волнением смотрит на меня.
Мы с ним столько всего вместе прошли, в таких местах побывали и из таких передряг выбирались. И никогда раньше он на меня так не смотрел. Понимает, что это для меня нихрена не задание. Это личное. Это спасение моей девочки, которая пробралась мне в душу и прочно там обосновалась. После того, как Саня рассказал мне о ее чувствах ко мне, я напряг свою память и восстановил все картинки с ее участием – от выпускного в детском саду, когда Саня меня познакомил со своей “будущей женой”, до их старших классов, когда я ходил на их праздничные выступления и всегда любовался Саниной подругой, которая всегда выделялась своей нереальной кукольной внешностью. Как я мог ее не узнать…
– Да, Мих, – отвечаю другу. – Готов. Выдвигаемся.
Выходим из комнаты. Парни ждут у входа.
Ну все.
– Работаем.
Глава 6
Лера
Боль...
Боль…
Боль…
Темнота…
Снова боль…
Так проходят последние дни моей жизни. После того, как меня поймали при неудачной попытке побега и вырубили, ничего кроме боли и темноты я не ощущаю.
Очнулась в каком-то темном помещении. Судя по запаху и температуре – в подвале. Напротив меня на стуле вальяжно сидел Аслан, рядом стояли двое мужчин в темных спортивных костюмах. На руках повязки, как у боксеров. Тогда и началась моя агония…
Меня били, я теряла сознание, меня приводили в чувство, снова били и я снова отключалась. И так по кругу. Бесконечно долго. Я потеряла счет времени. Но каждый раз, когда я приходила в себя и открывала глаза, первое, что я видела – лицо ублюдка, который меня похитил. Аслан сам ничего не делал, не притрагивался ко мне. Только смотрел… Смотрел… Смотрел… И в его глазах было столько всего: ярость, желание, похоть, отвращение… Я лишь благодарила Бога, что меня не насилуют. А боль… Боль можно выдержать. От нее можно отключиться. Спасибо нашему штатному школьному психологу Ольге Валерьевне, которая когда-то в далеком, как сейчас кажется, восьмом классе рассказала нам о технике перенаправления и абстрагировании. Вот и я абстрагировалась, закрылась от боли и жестокости, что творят со мной, самым приятным, что осталось в моей жизни.