Вниз тормашками
Шрифт:
— Здравствуйте, милая, заходите. Присаживайтесь, рассказывайте, — «запел» Карташов.
— Что рассказывать? — напряглась Алена Буцкова. — Я не обязана ничего говорить без своего адвоката!
Полковник тяжело вздохнул:
— Иной раз я думаю — может, и хорошо было бы, если бы Союз не развалился! Раньше у народа хоть страх был перед органами правопорядка, а теперь? Все образованные стали, чуть только услышат вопрос со стороны милиции, как все моментально видят в этом давление на личность, зовут адвоката, кричат о правах человека, о международной Конвенции… Как в Америке,
— Ну хорошо, тогда я с вами побеседую, — нехотя согласилась Алена. — Главное, чтобы до отца ничего не дошло!
— Итак, вы ищете Алексея Глазова? — начал полковник.
— Да.
— Зачем?
Алена подробно объяснила, для чего ей понадобился исчезнувший кавалер. Во-первых, сообщить ему, что он ей больше не жених и в «святое семейство» ему вход отныне запрещен. Во-вторых — и в-главных — выяснить, какие секреты Глазов успел рассказать противнику ее отца, Безликову.
— Обнародование этих секретов сильно повредит политической карьере вашего отца? — спросил Карташов. Выражение его пухлого лица не предвещало ничего хорошего — от политических интриг лучше всего держаться в стороне. При любом раскладе окажешься в чем-то виноватым.
— Я не знаю, как это может ему повредить, но, думаю, неприятности будут большие, — честно ответила Алена. — Знаете, меня куда больше интересует моя собственная шкура! Отец просто рассвирепеет, когда узнает, что именно я рассказывала Лешке о наших доходах, например о нашей собственности…
— Об этом и так ходят слухи, в газетах постоянно пишут, — усмехнулся Карташов. — Хотите утаить кота в мешке?
Алена промолчала. На ее лице было ясно читаемое выражение: «Догадывайтесь, сколько хотите, но я вам больше ничего на эту тему говорить не буду!»
— Ладно. Вернемся к кассете. Она нас в данный момент больше всего интересует. Почему вы воспользовались услугами Ласточкина? У вас были подозрения относительно вашего жениха? — спросил Карташов.
— Да, были, — спокойно ответила Алена. — И оказалось, что — небеспочвенные.
— Что было на кассете?
— Видеозапись. Безликов и пара его прихлебателей, в числе которых оказался и мой Лешка, отдыхали в бане, в городе Пескареве. Знаете, на том берегу Волги?
Карташов кивнул.
— Ваш жених знал о кассете? — спросил он.
Девушка пожала плечами, но тут вмешалась Лариса:
— Я думаю — да, знал. Причем о кассете ему сообщил Дарьин!
— Дарьин? Кто это? — сразу же насторожилась Алена, но Карташов ей не ответил.
— Ты думаешь, — медленно произнес он, — что Дарьин каким-то образом узнал о приработке своего оператора, то есть о компромате, и решил шантажировать Глазова?
— Шантажировать Лешку? — фыркнула Алена. — Да у него за душой ни гроша, и поет душа! Он, конечно, не лох какой-нибудь, но и далеко не богач. Не слишком подходящий объект для шантажа. Вот Безликов — это да! Он больше подходит.
— Олег,
— Откуда ты знаешь? — насторожился Карташов.
— Я наводила справки о его доходах. Он тоже небогат — по нашим меркам. Однако в кабинете у него стоит бутылка настоящего «Хэннесси». Понимаешь, что это значит?
— Да-а, «Хэннесси» — это класс! — мечтательно зажмурился полковник. — И стоит — ого-го! Так что же получается, Безликов на время заткнул рот Дарьину, тем временем пытаясь организовать его смерть? Да?
— Да! Подходящий случай подвернулся, когда меня пригласили на студию. Конечно, на моем месте мог оказаться любой другой человек, просто мне, как всегда, везет, как утопленнице. Обязательно во что-нибудь влипну! Так вот, самому Глазову нет выгоды, чтобы кто-либо узнал о его банном «отдыхе» с красотками. Он с помощью брата достает мышьяк и приносит его на студию. Это проще, чем нанимать киллера. В костюм Робина-Бобина переодевается Антон, друг Дмитрия. Он добавляет мышьяк в чесночную приправу и ставит банку на стол.
— Как связан с этим друг Ласточкина? — спросил Карташов.
— Я же тебе говорю, что покушались на Дарьина, — ответила Лариса. — Антон знал, что у Дмитрия аллергия на чеснок, то есть приправу Ласточкин бы есть не стал.
— Однако он не учел одну маленькую деталь, — вклинился полковник, — техник-осветитель любил эту приправу! Увидев, что народ в большинстве уже пообедал, Роман Белобрюшкин приправил остатки супа. Вместе с ним перекусил и Ласточкин. Дарьину уже просто ничего не досталось! Убийцы этого не планировали. Их расчет: пока Дмитрия в это время специально отвлекали телефонным разговором, Дарьин должен был съесть суп.
— Он стал бы брать приправу? — спросила Лариса.
— Стал бы, — уверенно кивнул Карташов. — Порошок-то сам по себе вкусный, его многие предпочитали. Так вот, в итоге отравился не тот, кто был намечен. Поэтому позже Алексея Дарьина решили убрать более грубым, но и более гарантированным методом.
— Вазой по балде, куда уж гарантированнее, — пробормотала Лариса. — Проще некуда…
— А почему не отравился этот… как его, Белобрюшкин? — спросила Алена.
— Белобрюшкин не умер только потому, что он болен сифилисом и лечится оксифенилмышьяковой кислотой, иначе — ацетрасолом. Небольшие дозы яда, принимаемые внутрь ежедневно, снижают риск летального исхода при внезапном принятии большей дозы мышьяка. А Дмитрий с его хорошим аппетитом съел сразу две порции — и свою, и ту, которая досталась бы Дарьину.
— Таким образом, хотели убить именно Дарьина, — подытожила Лариса. — А я сначала шла по другому пути.
— В принципе, по верному пути ты шла. Кроме того, мы выяснили, что отец Дарьина сидел вместе с дядей Васей, то бишь — Васильевым! Дарьина-старшего замочили на какой-то разборке, но он остался что-то должен, и, видимо, сынок его отдувался перед «дядей». С криминалом лучше вообще не связываться. Я думаю, Алексей узнал о слежках Ласточкина от васильевских ребят.
— А те — откуда? — спросила Лариса.