Внизу наш дом
Шрифт:
Мотор один, расположен сзади. Толкающий винт ото всей души хочется назвать пропеллером — он шестилопастной, деревянный, собранный из трёх скрещенных «досок», оструганных, однако, со знанием дела — профиль, качество обработки — всё на высоте. Ось, на которую он надет, задним концом опирается в вертикальную плоскость хвостового оперения.
Верхний конец этого стабилизатора связан горизонтальной балкой с «гребешком», торчащим из фюзеляжа вертикально сразу за кабиной. Впереди два места — одно за другим. Короткое шасси обуто в штаны обтекателей.
Да это же наш мотопланер! Только сделанный под двигатель мощностью не десяток, а двести пятьдесят
Если, конечно, она способна летать.
С другой стороны невооружённым глазом вижу в этом сооружении руку своих старых «пионеров» — уж очень хорошо просматривается мой стиль. С другой стороны — крыло явно с «хоря». Фонари тоже от него — обзор отличный. И вообще многие детали заимствованы, а то и целые узлы. Места под крупнокалиберные пулемёты — явно ребята набрались опыта. Здесь, хоть на заводе, хоть в КБ — есть у кого поучиться. Но один «пунктик» парни всё-таки сохранили в неприкосновенности — винт малого диаметра. Для чего применили повышающий редуктор. Ну а проблему вибраций ослабили, оперев второй конец оси о хвост, который закрепили в третьей точке — вверху.
— А что, Ихтиолыч, летал на нём кто? — спросил я со скучающим видом.
— Нет. Два дня как доделали. Это ж или в перерывах трудились, или после работы задерживались — не получилось быстро. Пока возились — и Макарка, и Климка и остальные рядовые из твоей приёмки улетели на войну.
— Старшин им присвоили, — ответил я машинально.
— Да видали мы пилы в петлицах, — протянул лекальщик и посмотрел на меня хитрым взглядом. — Так что, выкатываем?
Облётывал я новую машину по всем правилам. С рулёжкой, разбегами, подлётами. Сразу понял, что если садишься на заднее место, то вперёд необходимо класть балласт весом с человека. А вот если устроиться впереди — груз не требуется, потому что как раз позади и находится центр тяжести — точно перед мотором.
Сразу же первая мысль о сотне килограммов бомб внутри фюзеляжа. Впрочем, тут нетрудно разместить боезапас хоть бы для четырёх пушек. Это не считая каналов в крыльях. Словом получается штурмовик, хоть с бомбовой нагрузкой, хоть чисто пушечный. Но скорости большой не выходит — сотен до четырёх можно разогнаться, хотя это уже напрягая мотор на полную. Если лететь не насилуя машину, то в пределах от двух до трёх сотен будет получаться. Винт постоянного шага быстрее почти не тянет.
То есть для боевого применения машина всё-таки не слишком хороша. А вот для обучения хоть пилотажу, хоть стрельбе, хоть бомбометанию — просто прекрасная. К тому же нижняя сторона крыла в нужном месте имеет металлическую обшивку и направляющие для реактивных снарядов — очень всё славно продумано.
Перечень выявленных недостатков получился не слишком длинным, а потом был составлен и список сотрудников КБ, причастных к созданию сего шедевра. В первой строке в нём фигурировал Александр Сергеевич Москалёв.
— Абзац, какой-то! — воскликнул я, едва ознакомился с результатами трудов Александра Александровича Бойко.
— Правда твоя. Так мы его и назовём, — обрадовался майор. А то никак не могли придумать достойного имени нашему детищу.
«И ты… тут, — подумал я озадаченно. — Интересно, почему это нужно было держать от меня в секрете? Не иначе — профессиональная привычка»
В КБ мне сказали, что Москалёв сейчас в университете занимается продувкой модели следующего варианта истребителя. Продувка — это значит в аэродинамической трубе. Не знал, что в Воронеже имеется такое устройство. Как же мне его не хватало в нашей мастерской при аэроклубе! Конечно, я сразу помчался смотреть.
Вообще-то — не слишком большое сооружение. До тех фундаментальных установок, которыми располагает ЦАГИ, как до луны пешком. Тем не менее уменьшенная модель будущей машины в ней отлично поместилась. Через стекло видно отклонение рулей и элеронов. Несколько человек сосредоточенно следят за стрелками динамометров… звучат цифры, ведутся протоколы. Я стою молча и, словно зачарованный, слежу за тем, как один из лаборантов работает джойстиком — палочкой удовольствия. Она в данном случае, имитирует ручку управления самолёта. Всё, что нужно, отклоняется, следуя её движениям.
Под моей причёской ворошатся совершенно безумные мысли. Я отгоняю их, но это плохо помогает. Даже странно — я ведь уже далеко не юноша, не надо бы думать такого. Но, с другой стороны, наши не один раз пытались уничтожить Чарноводский мост. Даже попадали в него. А он продолжает действовать. Чем он так нам не угодил? Поговаривают, будто через это сооружение перекинут нефтепровод, ведущий из нефтеносного района Плоешти прямиком в Констанцу — порт, через который румыны вывозят топливо в направлении Средиземного моря. Хотя, они и вверх по Дунаю поставляют горючее для моторов, работающих на Третий Рейх. Ну да всего течения великой реки мне своим вниманием не охватить…
— Вы, товарищ Субботин, позволяете себе недопустимые вещи, — Сталин достаёт трубку и начинает её набивать, выкрашивая табак из папирос. Каких? От меня не видно. Но, по слухам, это Герцеговина Флор. Как-то очень по-румынски звучит это название. И на душе становится неспокойно. Ведь Румыния сейчас — наш противник. Могу ли я доверять человеку, курящему табак, выращенный врагами?
— Все образцы техники, разработанной при вашем участии или людьми, пользующимися вашим доверием, вы самолично приняли на вооружение, не посоветовавшись с признанными специалистами, не представив их на испытания в институты или на полигоны, созданные для этого ударным трудом Советского Народа. Анархия — явление, с которым должен непримиримо бороться каждый коммунист, — веско произносит вождь. Выдерживает значительную паузу и добавляет: — И комсомолец.
И что вышло в результате? В авиационных частях появилась куча игрушечных самолётиков, при виде которых противник просто падает от смеха, и неуклюжие летающие сундуки, годные только для перевозки картошки.
Очень нехорошо получилось, товарищ Субботин. Огромные государственные средства потрачены напрасно. Мы тут с товарищами подумали, что вам необходим длительный отдых где-нибудь среди первозданной природы, например, на прекрасной сибирской реке Колыме. Лет десяти должно хватить на приведение в порядок мыслей и обретение душевного равновесия. Заодно и повзрослеете. А мы попросим всех других людей не беспокоить вас в это время и не тревожить письмами.