Внутренняя жизнь избранные поучения
Шрифт:
Ангел, показывавший его старцу, спросил его наконец: "Утешен ли?" И старец поклонился ему до земли.
Думаю, братия, нет нужды много говорить вам для истолкования сего видения. Река есть мир; погруженные в ней люди - живущие по духу мира, в страстях, пороках и грехах; светлые юноши в ладьях суть ангелы и вообще призывающая ко спасению благодать; бездна, в которую низвергалась река с людьми, есть пагуба; красивое на правом берегу здание - Церковь, где чрез таинства покаяния или крещения обратившиеся грешники омываются от грехов, облекаются в одежду оправдания, препоясуются силою свыше и поставляются на путь ко спасению; восход на гору с разными затруднениями - разные труды в очищении сердца от страстей; звери и гады - враги спасения; гладкая к вершине местность - умиротворение сердца; светлое облако, скрывающее путников,- покойная смерть; свет из-за горы - рай блаженный; здания, рассеянные по горе,- храмы Божии. Кто заходит в сии здания на пути, то есть принимает таинства и участвует в священнодействиях и молитвованиях Церкви, пользуется советом и руководством пастырей, тот легко преодолевает все препятствия и скоро востекает к совершенству. А кто самочинно отвергает их, не подчиняясь указаниям и советам пастырей, тот скоро падает, и дух мира снова увлекает его.
Прилагать к сему какое-либо увещание считаю излишним. Умоляю только вас, братия, спаситеся от века сего лукавого! Аминь.
Что потребно покаявшемуся и вступившему на добрый путь спасения
Покаявшемуся и вступившему
1) предать себя руководителю на пути сем;
2) обложить себя правилами, как что делать;
3) быть готову на труды и скорби, ибо вступил на тесный и прискорбный путь;
4) и чтоб выдержать все, гореть духом, или иметь горячую ревность о спасении и богоугождении.
1 Жизнь под руководством
Как новорожденному дитяти нельзя жить без матери, которая печется о нем, лелеет его, пестунствует, так и новорожденному в духе и обратившемуся существенно нужны на первый раз пестун и пестунство, руководитель и руководство.
Необходимость в руководителе-отце очевидна сама собою. Всякому начинающему искать спасения нельзя браться за это дело самому или содевать свое спасение по своему разумению и хотению, но с первого же раза надо отдать себя кому-нибудь под науку в сем. Вступил он на новый, совершенно безвестный ему путь - пусть же пользуется верным указанием, а не останавливается на одних своих догадочностях. Ходит он сначала как в тумане или в лесу каком мрачном, и посреди сетей,- пуcть же подает руку тому, кто может вывесть его оттуда и поставить на пространне нозе его. Он больной - как же можно решиться лечить самого себя в духовных болезнях тончайших, когда и тела своего не только обыкновенные больные, но и врачи сами не лечат? Тому только, к чему естественно рождены, можем мы и не учась навыкнуть; искусствам же и мастерствам обыкновенно обучаемся: например, писать, рисовать, петь и прочему. А дело спасения есть искусство искусств и наука наук - как же можно обойтись тут без учителя? Кто поступает таким образом, тот в самом начале пути спасительного допускает в себе расположение самое пагубное, именно: самонадеянность и самоуверенность. Правда, един… есть наш Учитель Господь (Мф. 23, 8), и Дух Божий всегда способствует нам в немощах наших (Рим. 8, 26), и помазание Его учит нас всему (1 Ин. 2, 27), но начавший нисколько еще не способен к такому внутреннему непосредственному Божественному водительству. Бывают случаи, когда неизбежно оставаться при нем одном и уповающего Господь не посрамляет. Но случаи такого рода должно относить уже к числу чрезвычайных, чудесных. Чаять же себе чудесности при обыкновенном порядке вещей - значит искушать Бога. Господь, явившись апостолу Павлу, сначала послал его к Анании (Деян. 9, 6), а потом уже и Сам непосредственно научал его (Гал. 1, 12), и апостол сей, уже наученный Богом, вступив на поприще проповедания, притекает к совету других апостолов, да не… вотще, говорит, теку или текох (Гал. 2, 2). Может Господь воспитывать и чрез ангелов, как это было и в наши времена, в американских владениях; в древние же времена бывало нередко так, что и наставление, и пищу, и причащение приносили ангелы, как видно из повествования святого Пафнутия о четырех отроках. Но все это суть пути ко спасению, руководство и воспитание необыкновенные, которых ожидать и неблагочестиво, и опасно по той причине, что и враг наш может принимать образ светлого ангела (2 Кор. 11, 14).
Следовательно, надобно держаться смиреннейшей части и покоряться человеку ради Бога, как Богу.
Путь этот оправдан опытами всех святых, просиявших, яко светила, на тверди христианской. Величайшие угодники Божии всегда пользовались советом и руководством. Антоний Великий, Макарий Египетский, Пахомий, Иларион, Евфимий, Савва и все начало содевания своего спасения полагали покорением себя отцу своему духовному и обучались подвижничеству под его наставлением. Зато скоро созревали и усовершались без уклонения и опасных преткновений. Напротив, другой путь, своеличный, по своему уму и сердцу, всегда был почитаем путем заблудным и гибельным. Сколько было разительнейших опытов, что подвизающийся, лишь только уклонялся от руководства, тотчас падал в прелесть, был опутываем сатаною и погибал! Святой Иоанн Кассиан повествует об Ироне - старце, который пятьдесят лет провел в посте, трудах, бдениях и молитве и всех удивил своею строгостию, но после, потому именно, что возмнил остаться с одним своим разумом и волею, принял сатану за ангела и по его наущению ночью бросился в пустой колодезь в надежде, что будет взят на руках ангелами, и разбился так, что на третий день по извлечении из колодезя скончался (собеседование 2, гл. 5). Он же упоминает еще о других двух, кои по своей воле и помыслу устремились в пустыню в ожидании, что Господь препитает их там (там же, гл. 6). Один из них, по истощении сил, спасся, приняв пищу, от диких поданную; а другой погиб, оставшись и здесь при своей воле. Тот же Кассиан говорит о некоем принимавшем откровения от беса, свет в келии видевшем и наученном принесть в жертву сына, что, впрочем, не сбылось (гл. 7); и еще о труженике подвижнейшем, которого бес совратил в иудейство чрез сновидения (гл. 8). Подобная же повесть предлагается в Прологе на 9-й день января: молодой подвижник своевольно поселился в пещеру горную, принимал откровения от беса и поверил ему, что будет взят на Небо, и погиб бы, если б не сохранила его благодать и не внушила, хотя не с истинным расположением, открыть о том игумену.
Так-то нет несчастнее, нет ближе к погибели того человека, который не имеет для себя руководителя на пути Божием, особенно кто едва только отстал от худого образа жизни. Пространно и назидательно изобразил это святой Дорофей в своем слове на сей предмет, которое можно посоветовать всякому подвизающемуся иметь при себе и почасту прочитывать (см. поучение 5).
Святой Петр Дамаскин в первой книге своей в "Добротолюбии" осматривает всех людей всех времен, бесконечно разнообразных по возрастам, сложению, званиям и состояниям, и находит между всеми ими, несмотря на различие до противоположности, и спасаемых и погибающих. Помышляя о сем, говорит он, я сокрушался душою и в недоумении до изнеможения вопрошал: что за причина сему и какое начало нашему спасению или погибели? Долго трудился он над этим, ища умом неложного решения, и вот какое нашел у святых отцов рассуждение: начало всякого блага и всякого зла есть данный человеку разум и по разуме воля. Начало спасения: да оставит человек своя хотения и разумения и сотворит Божия хотения и разумения. Прежде закона, в законе и во благодати много обретается спасенных, потому что они предпочли разум Божий и волю Его паче своих разумений и хотений; и опять во все те времена много обретается погибших, поелику своя хотения и разумения предпочли паче Божиих. Волю же Божию (в частных случаях) узнать иначе нельзя, как чрез рассуждение, и рассуждение не свое, а утверждаемое вопрошением имеющих дар рассуждения и опытных. Только сим образом узнаем, какие хощет Бог, чтобы мы проходили делания. Если же не так, не можем спастися никак. Без сего даже и то, что мы почитаем благим, не бывает на добро или потому, что неблаговременно, или потому, что не нужно. Также и святой Иоанн Кассиан, доказав, что все должно делать с рассуждением, для познания, какое есть истинное и от Бога рассуждение и какое лжеименное и притворное, диавольское, говорит от лица аввы Моисея: истинное рассуждение не приходит иначе, если не от истинного смирения, когда не только то, что делать хотим, но и то, что помышляем, открываем отцам и ни в чем своему помыслу не веруем, но во всем последуем словесам старцев, то одно и добром почитая, что они таким признают. Такое действование не только благоустрояет человека невредимо шествовать правым путем, но и от всех сетей диавольских сохраняет его невредимым. Ибо тому, кто судом и советом предуспевших управляет жизнь свою, невозможно пасть от прелести бесовской, так как он самым этим действием объявления и открытия злых помыслов отцам обессиливает их и немощнейшими творит. Как змей, из темной норы изнесенный на свет, тщится убежать и сокрыться, так и лукавые помыслы, будучи обнаруживаемы исповедию и сказыванием о них отцам, убегают от человека (собеседование 2, гл. 10).
Так велика нужда и столь неисчетно благо подвергнутия себя руководству других, однако ж не без разбора и кому прилучится. Многие из старцев, как там же говорится у святого Кассиана, вместо пользы вред, вместо утешения отчаяние причиняют вопрошающим, и сие оправдывается примером. Святой Петр Дамаскин о себе говорит, что сам он много раз терпел вред от тех, коих спрашивал. Почему пишет: не всякий, кто стар летами, уже способен к руководству, но кто вошел в бесстрастие и приял дар рассуждения. Хорошо не таить своих помыслов от отцов, однако ж не всякому, кто ни прилучится, надо их сказывать, но старцам духовным и дар рассуждения имеющим, мудростию, а не одними летами поседевшим. Многие, смотря на один возраст старости, открывали свои помыслы и вместо врачевства по причине неискусства выслушавших их впадали в отчаяние. Не всякий может руководить, и это не только по собственной неуспешности и незрелости, но нередко по быстроте созрения. Многие, по причине великой простоты и великого жара ревности, очень скоро проходят первые степени и многого не испытывают. Неискушенные же не могут и искушаемым помощb. Сверх того, рассуждение есть один из даров Святаго Духа, коих много, и не все даются всем, а коемуждо якоже хощет Бог. Чувствия обучена в рассуждении добра и зла свойственны всякому очищенному, но разбирать всякие случаи, решать обычайное и необычайное и что из того может быть допущено и что должно отвергнуть,- это могут только зрящие. Вообще такие светильники Богом образуются и Богом изводятся на дело. Смотрите в житиях: подвизается человек Божий в трудах общежития, отходит на уединение, живет скрытно от всех; наконец говорится о нем: явил Господь светило. Годный не может укрыться; начинают около него собираться - и строится премноголюдная обитель; так у Антония Великого, Саввы Освященного, Антония Киево-Печерского, Сергия Радонежского; так прежде, так и теперь.
Отсюда видно, что истинным руководителем может быть только победивший страсти и чрез бесстрастие соделавшийся сосудом Святаго Духа, научающего всему, или тот, кто прошел первую степень и чрез внутренний крест и распятие восприял Бога или восприят Им и есть Им действуемый и водимый. Только такой может быть назван опытным, непрелестным, искусным, надежным руководителем. Святой Иоанн Лествичник сравнивает его с Моисеем по дерзновению пред Богом и с ангелом по чистоте и совершенству в духе. Желая выйти и избежать из Египта и от фараона, поистине и мы имеем нужду в некоем Моисее, в ходатае к Богу и по Бозе, который бы, стоя посреди деяния и умозрения, воздевал о нас к Богу свои руки,- чтоб путеводимые им, прешедши греховное море, то есть страсти, обратили в бегство Амалика. В прелести находятся те, кои, возложив упование на самих себя, возмнили, что не имеют нужды в путеводителе. Из Египта исшедшие имели своим путеводителем Моисея, а из Содома избегшие - ангела. И одни из них подобны исцеляющим душевные страсти под попечением искусных врачей - каковы исшедшие из Египта; другие же подобны желающим совлечься нечистоты бедственного тела, почему и имеют нужду, чтоб им споспешествовал ангел или по крайней мере, скажу так, кто-либо равноангельный,- ибо, по гнилости ран, потребен нам и врач, и язвоцелитель (Слово 1, п. 7).
Каков должен быть руководитель, полнее можно видеть у того же святого Иоанна Лествичника в наставлениях его настоятелю. Там назван он врачом, кормчим, учителем, книгу, в сердце написанную, имеющим и не от человек наученным, бесстрастным, в Боге живущим и прочее. Видимо, то есть, что он должен быть из коснувшихся последних степеней совершенства. Василий Великий так говорит об этом: со многим попечением и разумением потрудись найти в предводителя твоего жительства мужа непрелестного, хорошо умеющего наставлять идущих к Богу, цветущего добродетелями, в своих делах имущего свидетельство своей к Богу любви, разумеющего Божественные Писания, немногозаботливого, несребролюбивого, нелюбостяжательного, безмолвного, боголюбивого, нищелюбивого, безгневного, непамятозлобного, многоназидательного для сближающихся с ним, нетщеславного, негордостного, неласкательного, не непостоянного, ничего не предпочитающего Богу.
Таковы совершенства истинного отца! Без этого он не возможет, при всем усердии, вести ко спасению души, вверившие ему себя. Путь, ведущий к Богу, можно изучить из книг, из примеров и учения святых отец и указывать его другим; но руководитель должен не указать только, но и весть, и не весть только, но как бы несть на себе. Он должен быть сильным в молитве ходатаем пред Богом и отгнателем невидимых врагов, а для сего должен иметь дерзновение и силу веры, наступающей неблазненно на всю силу вражию,- это дается, или стяжавается, на второй степени, то есть совершенными. Святой Иоанн Лествичник является во сне и пробуждает ученика, на которого готова была пасть гора. У святого Варсонофия множество опытов, что ученики, ради молитв его, избавлялись от мучительства страстей и стужения бесов. Чтобы вести, надобно видеть все распутия, опытно знать их и знать, как они отклоняются; а для сего надобно стоять на некоторой высоте, с коей можно бы обозревать и все пути, и всех идущих, и того между ними, кто вверился. Словом своим, как рукою, он наставит его, как идти прямо, без уклонений, скоро, среди всех распутий без блуждания. Не очистившиеся от страстей все стоят на одной линии в уровень, ученый ли кто или неученый, читал ли кто науку о подвижничестве или не читал. Толпу же составляющие люди не видят, куда и как пройти, а толкают только друг друга и идут, как идется, то туда, то сюда, ожидая, не попадется ли им нужная тропинка, чтоб выйти на простор; между тем как по голосу, который вне толпы, тотчас выйти можно. Дело все в покорении страстей: не победивший страстей не может дать надежного правила на их покорение, потому что сам страстен и судит страстно. Затем-то умный, но сам не испытавший руководитель никогда не поведет далеко, при всем своем желании. И сам он, и руководимый будут говорить, рассуждать о путях Божиих и все толочься на одном месте. Сверх того, ему должна принадлежать некоторая естественная властная сила над душою ученика, чтоб она беспрекословно, молча покорялась ему, была как ведомая. Силу же духа, не покоривши страстей и не приявши Духа Божия, иметь нельзя. А без этого слово всегда будет бессильно, бесплодно, потому что не может родить того собою, чего в себе не заключает, как учит преподобный Макарий Великий.
Таких совершенств должен быть истинный руководитель и верный наставник! Но и вверяющий себя ему, когда Господь сподобит обресть такового, подвергается великим и строгим обязательствам.
Существо руководства и сила его состоят в завете между духовным отцом и учеником, полагаемом пред лицем Бога, в коем отец берет на себя спасение души ученика, а ученик предает ему себя всецело. В этом завете существенное отличие руководства от совещаний и вопрошений. Наставление, даваемое в последних, не связывает, а в том всякое слово - закон; там вопрошающий имеет еще свободу рассуждать и рассматривать, а тут всякое рассмотрение неуместно и гибельно. Ученик предает себя всецело. Ты, говорит святой Василий Великий, отдай ему себя совершенно упраздненным, то есть чтоб уже у тебя своего или на свою долю ничего не оставалось, а все принадлежало отцу; иначе этот остаток древней закваски будет портить вновь влагаемое в тебя и все такое смешение будет безвкусно, неугодно Богу, противно. У святого Иоанна Лествичника приводится пример, как один говорил к своему наставнику: как ковачу вручается железо, так и я, преподобнейший отец, тебе предался (Слово 4, п. 23). Как чистое полотно у живописца или как доброе вещество у скульптора, таков ученик в руках отца. Он взял иго Христово на себя в решимости угождать Ему, а теперь, как говорит святой Лествичник, с выи своей на чужую возложить оное тщится (там же, п. 5). Он походит на того, кто поверх воды, руками чуждыми поддерживаемый, переплыть море намеревается (там же). Посему и называет он жизнь под руководством добровольною смертию, гробом, сонным путешествием, безопасным плаванием. Ученик есть как бы не действующий, а деемый.