Во имя Зоны
Шрифт:
Глава 4
Сталкеры по очереди выбрались из расщелины, Цыган с Падлой помогли вылезти Ботанику и раненому Долгу, Сержант вскарабкался сам, таща мешок долговца.
Между редкими облаками горели звезды, черное небо казалось низким и твердым — будто агатовая крышка над горячим блюдцем Зоны. Луна сквозь облачную дымку освещала пустошь. Далеко впереди и справа темнела полоса леса, кое-где на равнине вспыхивали слабые голубые искры, на той стороне
Монолитовец стащил тела шестерых военсталов в кучу у зарослей колючки и встал рядом, скрестив руки на груди. Цыган поначалу принял его за каменного идола, и только когда монолитовец шевельнулся, двинувшись навстречу сталкерам, понял свою ошибку.
В голове шумело, от подъема Цыган ослабел. Он повернулся на восток, подставляя красное, покрытое потом лицо прохладному ветру. Сдвинул лямки рюкзака, и тот грохнулся на землю. Цыган опустился на рюкзак, облокотился на колени, свесив руки, и уставился в землю. Он знал, что не все выживут в этом походе, и был готов к жертвам. Но что погибнет именно Рваный, никак не ожидал. Вечно спорить с Долгом и не подчиняться приказам командира, мелочно наезжать на Цыгана, шумно возмущаться, как торговка на базаре, тут же соглашаться и снова спорить… Рваный был неутомим, и его смерть казалась самой неправильной.
Долг с трудом встал на колени возле своего рюкзака и достал аптечку. Его пошатывало.
— У нас очень мало времени, — хрипло сказал он, разворачивая брезентовый сверток, и сел на землю, вытянув раненую ногу. — Кто мне поможет? Цыган поднялся, но Долг остановил его:
— С такими руками?
— Черт! — Рамир посмотрел на ладони. Повязка сбилась, обнажив разлохмаченную кожу. А он уже забыл! Столько навалилось в последние полчаса… Теперь шок проходил, и появилось жжение в израненных руках. — Вот дьявол! — Он повертел кистями. — Мне и самому нужна помощь!
Падла забрал у Долга сверток, разложил брезент на земле, разорвал упаковку пропитанных дезинфицирующим раствором салфеток, свернул одну и, положив на бедро командиру, начал бинтовать прямо поверх штанов. Монолитовец подошел к ним, включил фонарь на шлеме. Долг сжал зубы и не издал ни звука. Ботаник присел рядом с Цыганом:
— Я могу помочь. Где у вас аптечка?
Сержант скинул рюкзак, уселся сверху и, вынув из кармана разгрузочного жилета плитку шоколада, стал рассеянно жевать. Взгляд его плутал по ночной равнине, то и дело возвращаясь к мертвым военсталам.
— Нашли место для отдыха, — наконец проворчал он. Падла закончил бинтовать Долгу ногу и принялся за правую кисть.
— Повезло, пуля ударила по косточке и отскочила. На излете или по касательной, — сказал он, накладывая на подсохшую рану еще одну дезинфицирующую салфетку и закрепляя ее бинтом. — Работать рукой можешь?
— Справлюсь, — прошептал Долг, пошевелив пальцами. — Вколи мне «сталкерский коктейль», двойную дозу. — Он прикрыл набрякшие веки; асимметричное лицо его было совершенно белым.
— Тебе два литра крови надо вколоть, — пробормотал бандит, но просьбу выполнил: вогнал командиру в здоровое бедро один за другим два шприца специальной смеси, которой отряд запасся именно на такой случай. В состав этой ядерной смеси входила лошадиная доза анальгетика, антибиотики и амфетамин.
Ботаник закончил бинтовать ладони Цыгану. Мазь, которую лаборант наложил под повязку, приятно холодила разодранную кожу. Цыган покрутил кистями — на них как будто надели толстые белые перчатки без пальцев.
— Теперь у нас нет форы, — сказал Долг. Смесь уже начала действовать, глаза у командира заблестели, он сел ровно, затем встал, движения стали четкие, даже резкие. — На вертолетах могла работать связь, генерал уже знает про группу сталкеров в Могильнике. Даже если с вертушек не успели или не смогли радировать, что их сбили, в любом случае через час или два Протасов поймет это сам. Когда патруль должен возвращаться? Или это поисковая группа? Все равно у них есть контрольное время, и оно меньше, чем у наземного патруля. Поэтому у нас в лучшем случае два-три часа. За это время надо успеть дойти до леса.
Сержант пошевелился, оторвал тяжелый взгляд от едва видного вдалеке огонька — все, что осталось от второй вертушки, — и уточнил:
— К месту авагии должна быть выслана контгольная ггуппа, чтобы узнать, что случилось. Пага вегтушек с десантом и военным дознавателем.
— То есть теперь военсталы плотно сядут нам на хвост? — Падла уселся, скрестив ноги по-турецки, порылся в рюкзаке и вытащил полиэтиленовый пакет с бутербродами. — Фу, колбаса горячая!
— Весьма вегоятно. — Сержант отвернулся.
— Падла, а твои раны? — Цыган потянулся и, приподняв локоть бандита, посмотрел на разорванную, мокрую куртку.
— Да фигня! — отозвался тот, запуская зубы в бутерброд. — Мне главное пожрать, остальное мелочи…
— В нашем деле мелочей нет, — отрезал Долг, делая шаг к бандиту так решительно, что Падла немного отъехал на заду. — Снимай! Кузнецов, еще свет! Ботаник, дай бинт и салфетки!
— Э, братва, да что вы вокруг меня вьетесь, как мухи над говном, дайте пожрать! — взвыл Падла, но Долг уже срывал с него куртку, а лаборант стоял на подхвате с упаковкой дезинфицирующих салфеток в руках.
— Только не колите мне вашу гадость, я уколов с детства боюсь, могу и убить, — предупредил бандит, смиряясь с перевязкой. Он встал и поднял руки, не выпуская, однако, бутерброд и иногда откусывая, несмотря на недовольное ворчание Долга.
— Пока эта их контрольная группа выясняет, что произошло… Сейчас ночь, они не много увидят, подождут утра. — Цыган выудил из рюкзака колбасу с хлебом и тоже начал подкрепляться.
— Или не подождут, — откликнулся Долг. — И тогда на нас начнется настоящая охота. Считайте, что уже началась. Кузнецов, сколько отсюда до Припяти?