Во славу Отечества
Шрифт:
В имперской ставке под Гросвальдом дров для камина в кабинете фельдмаршала Гинденбурга не жалели, и потому рыжий огонь щедро уничтожал аккуратные берёзовые поленья, производя в ответ живительное тепло. Его жаркие потоки волнами заполняли просторный кабинет германского главнокомандующего, обладатель которого вот уже третий год пытался выиграть мировую войну. Конечно, официально титул главнокомандующего по-прежнему принадлежал кайзеру Вильгельму, но фактически всем положением в Германии заправлял дуумвират в составе Гинденбурга и Людендорфа.
Сегодня был особенно промозглый зимний день, казалось, что природа намеренно изводила обитателей имперской ставки, обрушив
Это постоянное мигание сильно раздражало стоявшего напротив стола Людендорфа, одним своим видом напоминая генералу о вечной несправедливости человеческого бытия, поскольку все победы Гинденбурга были непосредственно плодом его кропотливого труда, несправедливо приписанного кайзером его начальнику. И хотя кайзер Вильгельм не обделил Людендорфа наградами, обиженный стратег никак не мог простить Гинденбургу этот орден, который в один момент уравнял обыкновенного генерала с великим Блюхером победителем Наполеона.
Сегодня Людендорф собирался представить зябнущему фельдмаршалу свои планы будущей компании, которые тот должен был утвердить и в свою очередь предоставить их кайзеру. Наброски, аккуратно выписанные Людендорфом на тонкой бумаге, покоились в красной кожаной папке, которую генерал бережно положил перед собой на край стола. Ради сохранения полной секретности он всё делал исключительно сам, не желая доверять свои тайные замыслы кому-либо. Они, по мнению автора, были как нельзя актуальными и взвешенными и должны были если не привести Германию к победе, то гарантировать ей приемлемый мир с соседями.
– Докладывайте, Эрих, но только самую суть,- скрипучим голосом приказал фельдмаршал своему помощнику, в глубине души желая только одного, поскорее принять горячую ванну и лечь в теплую постель.
Генерал усмехнулся про себя, прекрасно видя состояние великого стратега, с которым кайзер связывал все свои надежды по спасению второго рейха. Он неторопливо щёлкнул позолоченными застежками своей папки и взял верхний лист бумаги.
– Согласно Вашему пожеланию я подготовил два плана нашего летнего наступления, которое должно принести Германии окончательную победу в этой затянувшейся войне. Значительное истощение материальных ресурсов страны и многочисленные потери наших войск за предыдущие компании позволяют нам нанести только один мощный удар по войскам противника, не предоставляя при этом право на ошибку.
Мой первый вариант предусматривает нанесение нашего главного удара на Восточном фронте, с целью раз и навсегда обеспечить себе спокойный тыл на востоке и получить от России всё необходимое для полноценного продолжения войны. В этом варианте есть большой плюс: в русской армии нет прежнего единства между офицерским корпусом и простыми солдатами. И, хоть Корнилов огнём и мечом навел порядок в воинских соединениях охваченных революционными бациллами, а склады и арсеналы завалены снарядами и амуницией, это уже не та армия, которая была прежде. Поэтому нашим войскам не составит большого труда повторить свой успех под Горлицей и, прорвав фронт, устремиться в глубь территории противника, не позволяя ему организовать новые рубежи долгосрочной обороны. И здесь мы имеем большой минус.
– Интересно какой?
– спросил Гинденбург, воображение которого уже радостно рисовало толпы пленных русских солдат, подобно тем, что были в 1914 и 1915 годах.
– Весьма существенный,- не упустил возможности уколоть своего шефа Людендорф,
– Как говорил покойный Бисмарк, в России нас ждут две опасности: народ и расстояние. Как Вы можете видеть, в случае наступления на Восточном фронте наши войска вторгаются в исконно русские земли, где нам, в отличие от поляков и прибалтов, практические никто не будет оказывать какую-либо помощь, и, напротив, обязательно разовьётся партизанское движение, которое будет сильно угрожать нашим тыловым коммуникациям. Вспомните Наполеона, и Вы поймете, что это отнюдь не пустая угроза. Кроме этого, на русской территории, в отличие от западной, гораздо хуже развита сеть железных и прочих дорог, что значительно затруднит продвижение вглубь страны, а также грозит отрывом наступающих частей от тыловых подразделений снабжения, что погубило Наполеона сто лет назад.
– Что Вы всё время ссылаетесь на этого битого нашим Блюхером французика, - скептически бросил Гинденбург, - любой наш имперский солдат полностью превосходит с десяток его воинов, я полностью уверен в этом, Эрих.
– Да, экселенц, я тоже уверен в этом, и всё же опыт Наполеона бесценен для нас, поскольку никто из западных стратегов, кроме него, не воевал в русских землях, а это, смею вам заметить, не Фландрия и не Шампань. Однако, это не самый важный аспект нашего наступления на восточном фронте. Гораздо важнее решить, в каком направлении нам следует организовать прорыв русского фронта?
– Конечно, на русскую столицу,- решительно рубанул фельдмаршал, и его глаза воинственно блеснули, видя торжественный въезд в поверженную столицу русских, но генерал моментально осадил его победный пыл.
– Для этого нам придется пройти всю эстонскую губернию, Псков, Новгород, Ингерманляндию, прорвать рубежи сухопутной обороны Петрограда, созданные ещё Николаем Первым и дополненные Александром Третьим, плюс нужно полностью подавить сопротивление Балтийского флота.
– Наши солдаты и наш флот могут сделать это!- пафосно выкрикнул Гинденбург, покинув свое кресло и уперевшись руками в стол.
– Спокойно, экселенц. Я тоже верю в это, но вот какую цену придется заплатить за это. Даже маленький зверь, загнанный в угол, отчаянно кусается, позабыв страх, а Корнилов - боевой генерал, не стоит забывать об этом. Однако мы отвлеклись, допустим, не считаясь с потерями в армии и флоте, мы захватим русскую столицу, но получим ли мы столь долгожданный мир на востоке?
– Любая цивилизованная страна с падением столицы всегда заключает мир.
– Боюсь, в этом случае нас ждет неприятный сюрприз. У русских есть вторая столица, Москва. Корнилов уже сейчас перевел туда, всё фактическое управление страной, оставив в Петербурге только официальных представителей различных министерств. Именно в Москве, находится его первый помощник генерал Алексеев, в руках которого сосредоточено всё управление европейской частью России. Этот хитрый ход делает бессмысленным наше взятие Петрограда, как столицы страны противника. Перед его падением Корнилов всегда успеет официально объявить о переносе столицы с берегов Невы в Москву, без особых для себя затруднений.-