Во сне и наяву, или Игра в бирюльки

Кутузов Евгений Николаевич

Умирала мать в областной больнице. Старший брат жил тогда в Череповце, строил металлургический гигант, нас с младшим братом, увы, также не было в Ленинграде— носила нас нелегкая по стране…

Много позднее я узнал, что мать разыскивали органы, что на нее было заведено какое-то дело, и кто знает, не была ли ее ранняя смерть избавлением— ведь это был печально памятный сорок девятый год.

И все всего боялись.

Все и всего…

XXIII

АНДРЕЙ вышел из парадной, на мгновение

задержался, раздумывая, куда идти, в какую сторону хотя бы, чтобы поехать в жакт за справкой, увидел тормозящий у остановки трамвай и побежал наискосок через улицу. И нарушил правила — здесь не было перехода. Другие прохожие переходили именно в этом месте, и постовой, торчащий на углу, — накануне, кстати, его вроде бы не было — не обращал внимания на это. Но едва Андрей добежал до середины улицы, как раздался пронзительный свисток, и постовой поманил Андрея пальцем:

— Почему нарушаешь? Правила для кого, для Пушкина? — Виноват.

У постового был чрезвычайно деловой вид. Ему поручили задержать молодого человека, который, по всей вероятности, может здесь появиться, и дали приметы: высокий, семнадцати-восемнадцати лет, в кепке-«лондонке» серого цвета, в коричневых брюках, в коричневых же парусиновых баретках, в серой, с черной кокеткой, в куртке-«москвичке».

Оглядев Андрея, постовой нашел, что все приметы сходятся один к одному, но, чтобы не вышло ошибки, все-таки лучше проверить документы. Тот, которого велено задержать и доставить в отделение, имеет временный паспорт на имя Воронцова.

— Документы, — потребовал постовой. — Андрей не сразу сообразил, для чего понадобились документы. Ведь за нарушение правил просто штрафуют. Впрочем, проверяли же на вокзале, почему бы не проверить и этому легавому? Может, им нравится проверять.

Он предъявил паспорт. Но теперь в паспорте лежала и справка об освобождении: показав Антонову, он не спрятал ее обратно в носок.

— Пройдемте со мной в отделение, — сказал постовой и взял Андрея за локоть.

— Зачем? — Он пытался освободить руку, однако постовой держал крепко.

— Там разберутся.

Нет в тот момент Андрей ничуть не встревожился, не удивился. Постовой вычитал, что направление дано в Южноуральск, вот и решил отвести в отделение. Ничего страшного. Он сошлется на Антонова, они ему позвонят — и все будет в порядке. __

А день был отличный, редкостный для Ленинграда день Прямо картинка. Высокое яркое солнце, небо до опьянения голубое, чистое, словно помытое, ни тучки, ни даже облачка — сплошная золотистая голубизна. Вдоль тротуара росли аккуратно постриженные кусты не то акации, не то жасмина. Андрей не разбирался в этом, он только и мог отличить елку от березы и в школе терпеть не мог ботанику — скучища, спать хотелось на ботанике. Какие-то там тычинки, пестики и прочая галиматья.

Милиционер ослабил хватку. Пальцы, наверно, устали И вообще задержанный вел себя странно, не пытался бежать, не канючил, шел спокойно и улыбался.

Немножко странно было и самому Андрею, что он покорно позволяет вести себя в отделение. Вот взять и рвануть Через кусты, в подворотню — и поминай как звали Но ему не нужно бежать. Сейчас все выяснится, и он поедет за справкой. Заодно и спросит в милиции, как найти жакт. Получит нужную справку, что они действительно жили перед войной на проспекте Газа, вечером вернется к Антонову, к Сергею Сергеевичу…

И все же в нем пробуждалось некое подозрение, предчувствие, что задержали его не совсем случайно, что это не обыкновенное усердие постового, который решил проявить бдительность. Отчего явилось это предчувствие он не смог бы объяснить, но было, было оно…

А вот и отделение. Постовой, довольный, что доставил задержанного без происшествий, в целости и сохранности, вежливо сказал:

— Сюда, пожалуйста. — И толкнул дверь, пропуская Андрея вперед.

— Покорно благодарю, — У Андрея разыгралось настроение ему сделалось весело. Он-то, в отличие от постового, знал, что сейчас позвонят Антонову и потом станут еще извиняться, говорить, что «ошибочка вышла». Но почему же тогда проснулась тревога и это нехорошее предчувствие?.. — Привет, начальник! — Он стащил с головы кепку и помахал ею дежурному, сидевшему за перегородкой.

— Я тебе покажу привет! — огрызнулся дежурный. — В чем дело, Михальчук?

— Как было приказано, доставил, — ответил растерянно постовой. — Приметы сходятся…

— Ступай на пост! — зло взглянув на постового, приказал дежурный.

«Приметы? — подумал Андрей. — Какие приметы, при чем здесь приметы?..»

Постовой выложил на барьер паспорт Андрея и справку об освобождении и, козырнув, вышел.

— Явился не запылился? — проговорил дежурный, заглянув в документы. — Только тебя и не хватало. Зачем приехал?

— Жить.

— Жить! А куда должен был ехать? — Дежурный вдруг вскочил и вытянулся по стойке «смирно».

Андрей оглянулся. В дежурку вошел милицейский майор. Он покосился на Андрея и спросил у дежурного:

— Задержанный?

— Так точно.

— Ага. Фамилия?

— Воронцов.

— Из заключения?

— Да.

— Чего шляешься по городу? — усталым голосом спросил майор, держа в руках документы Андрея.

— По небу я не могу, я не ангел с крылышками.

— Не паясничай, Воронцов. — Майор бросил на стол дежурному документы. — Оформи подписку.

«Значит, дело не в том, что перешел улицу в неположенном месте, — понял окончательно Андрей. — Значит…»

— Почему подписку? — сказал он.

— А что тебе?

— Позвоните подполковнику Антонову…

Майор усмехнулся, вздохнул и молча вышел из дежурки.

Теперь Андрею стало абсолютно все ясно. Его обманули. Обманули, как шелудивого щенка. Выпроводили из дому, якобы за какой-то справкой, а постовому, конечно, было приказано задержать его и доставить в отделение. Здесь подписку в зубы — и мотай из Ленинграда. Пока всё оформляют, Катя успеет уехать. А самого Антонова тоже след простынет, в этом Андрей не сомневался. Скорее всего, они и уезжают все вместе…