Во сверкающей броне: Клинок Фемиды
Шрифт:
Он сидит за столиком, держит в руках меню, напротив Колизей с роликами про гладиаторов. Ступор быстро отпускает Старкова, мысли приходят в порядок. Что это сейчас было? Лишь спустя минуту, Тимофей ещё раз открыл меню и заказал блюдо дня. Это был наваристый суп на курином бульоне. В самый раз, чтобы задуматься о случившемся. Не сказать, что Тимофей сильно испугался, но это выбивалось из нормы. Привыкший мыслить рационально и быстро приводить в порядок своё состояние после стресс-теста, Старков, погружённый в себя, но всё же, не кажущийся стороннему наблюдателю чем-то взволнованным, перебирал в уме возможные варианты. Самым логичным представлялся какой-то эффект, который достигается, когда человек слишком долго или слишком внимательно вглядывается в экраны над Колизеем. Некий трюк, привлекающий к просмотру новостей с Арены, возможно, создающий
Слишком много вопросов, они сыпались, как из рога изобилия. Однако на этот раз каждая новая мысль порождала логическую ошибку в дальнейшем развитии цепочки умозаключений. И приходилось начинать всё сначала. Суп закончился быстрее, чем Тимофей успел принять, как рабочую, хоть какую-то версию, объясняющую произошедшее с ним. А самые простые версии – усталость или переутомление, не объясняли голос, который произнёс его имя. Этот голос, пожалуй, был самым запоминающимся элементом всей этой странной истории временного выпадения из реальности. Голос не был знаком Старкову, определённо, Тимофей не припоминал знакомых ему женщин, которые могли бы иметь такой голос, или похожий. Не припоминал, что знакомые женщины вообще называли его полное имя. К нему обычно обращались просто – Тим. Все, кроме отца и некоторых его товарищей, а менеджеры, с которыми он вёл деловые переговоры – не в счёт.
В итоге, пришлось принять, как факт, всё случившееся, без объяснений. Назрел вопрос – что делать? Надо ли рассказать об этом связному? Что тогда будет? Скорее всего, его отзовут, подправят историю так, будто предложения о работе не заинтересовали Джеймса Райбака и он решил вернуться домой. Покрутится здесь ещё пару дней для виду и покинет остров? Слишком оптимистичный вариант! Или не говорить, но это значит – взять риск полностью на себя. В этом случае дальнейшее развитие событий вариативно и не предсказуемо, но финал, в самом лучшем случае, будет один – его тихо уберут, как Парнаса. И если не одни, так другие. Кантора поймёт, что засылать сюда агентов, которые ничего не успевают сделать одного за другим, не выгодно, и перестанут это делать. Может ли это быть своеобразным посланием? Вполне. И ещё – логика подсказывала, что живым он всё равно отсюда не выйдет, а значит, есть смысл рисковать до конца, даже если этот конец совсем близок. Допивая свой чай, Старков принял решение пока не извещать Залоне о своих кратковременных видениях. И помнил обещание отца – подстраховать на самый крайний случай.
Тимофей встал из-за стола, расплатился и уже собрался уходить, как его окликнули:
– Мистер Райбак! Простите, сэр, вы обронили!
Старков вполоборота развернулся, перед ним стоял высокий мужчина средних лет – управляющий ресторана по имени Айзек Майерс – так было написано на маленькой изящной золотой пластинке на отвороте жилетки. Айзек был почти на голову выше Тимофея, подтянутый, гладко выбритый, идеальная улыбка, голубые глаза, правильные кукольные черты лица. Улыбаясь, он протягивал Тимофею конверт – открытый, из белой дизайнерской бумаги. Конверт не мог выпасть из карманов Старкова просто потому, что не принадлежал ему. Тимофей улыбнулся, глядя в голубые глаза Айзека Майерса, забрал конверт и кивком поблагодарил. Затем спокойно вышел за территорию ресторана, только после этого принялся изучать конверт. Приятная на ощупь бумага, словно бы прохладная, имеющая едва ощутимую фактуру, прочная, благородная.
От руки чёрным фломастером на интеранглийском было написано: «Твой шанс на миллион, если хочешь знать…». Почему-то эта фраза прозвучала в голове Старкова голосом той незнакомой женщины, которая произнесла его настоящее имя во время "видений" некоторое время назад. Тимофей извлёк на свет небольшую карточку – пригласительный купон претендента на участие в турнире. Что самое странное – на имя Джеймса Райбака! Ответ на вопрос, что сказать при встрече связному, сам собой нашёлся. Тимофей оглянулся на здание Колизея, голограммы по-прежнему вращались и показывали эпизоды прошлогоднего турнира.
Родион Родимцев, как и подобает всем большим людям, часто скучал на работе. Его огромный кабинет напоминал апартаменты вип-класса в дорогой гостинице: большой, просторный и пустой. Стеклянная стена открывала очень красивую панораму города: отсюда он просматривался как на ладони. Но за много лет работы, этот вид Родимцеву порядком осточертел. Если сложить все минуты, которые он простоял, закинув руки за спину, рассматривая город, пожалуй, минуты вполне могли бы стать месяцами.
– На то и был расчёт, Игорь Иванович? – спросил Родимцев, не поворачиваясь к своему собеседнику, который расположился на шикарном кожаном диване белого цвета.
– Один из вариантов. Есть основания предположить, что тот, кто нашёл Парнаса, был связан с Ареной.
– Ну, вы же понимаете, что это мясорубка – мы его туда кинем и весьма вероятно – его там перемолотит… так и будем агнцев на заклание потом посылать?
– У него за плечами внушительный боевой опыт – не думаю, что он так уж плох для этой работы. К тому же, он понимает, что пути назад у него нет, так что должен быть готов к такому повороту событий. И я его предупреждал на этот счёт.
– Но в случае чего, мы не сможем вывести его из игры. Хитрый вы лис, Игорь Иванович. Мы не можем дать ему гарантий…
– Гарантии дают страховые агентства, в нашей работе это непозволительная роскошь, – улыбнулся Игорь Иванович.
Родимцеву окончательно надоело мозолить глаза о привычную панораму, он резко отвернулся и, махнув рукой, ответил:
– Поступайте, как знаете.
Легенду слегка подправили, теперь Райбак, оказавшись на острове, «проникся» Ареной, решил отказаться от услуг кадрового агентства и податься прямо на Арену. Судя по всему, «кадровое агентство» имело связи и там, в общем, Старков получил добро на то, что он может зарегистрироваться на призывном пункте Арены, в Колизее, в качестве гладиатора на предстоящий турнир. Как раз успевал – до официального закрытия приёма претендентов на турнир оставалось дней пять. Маловероятный резон слишком быстро нашёлся для того, чтобы быть случайностью. Наниматели явно сделали ставку на такое развитие событий или даже знали, что оно будет таким. В любом случае то, ради чего Тимофей сюда приехал было там – на Арене.
Всё складывалось очень гладко, события развивались слишком быстро, появилась естественная тревожность, но в данном случае, как казалось Старкову, это было нормально и контролируемо. Дело есть дело, и тянуть не имело смысла. К тому же, ничего подозрительного пока в действиях Тимофея не было. А скорее, наоборот – такое здесь было нормой. В сущности, никто и не стал бы копать глубоко под претендента на Арене. Люди просто добровольно приходили на мясорубку, и скольких уже перемололо – легко и просто? Очевидно, многие жалели с первых же секунд, едва почувствовав запах пороха на первом же сражении, но пути назад ни у кого не было. Смерть или успех – вот, что волнует всех, кто считает, что Арена – это хороший способ стать известным человеком и легендарным гладиатором. Но все они прекрасно осознают, что у медали две стороны, не говоря уже о ребре. Если человек считает, что в его жизни не достаточно приключений на задницу, то Арена – хорошее подспорье и возможность убедиться, что приключения можно было найти и в быту. Справедливости ради, всё это не про Старкова.
На следующий день после получения того конверта, придя на собеседование, Тимофей вёл себя спокойно, в этом ему тоже было не занимать. Девушка в форме с шевронами, белой сорочке с тонким маленьким галстуком, сидевшая за компьютерным терминалом, задавала вполне простые вопросы, на которые было легко отвечать, не боясь вызвать лишних поводов для проверок его личности. Они будут, но за это Тимофей не переживал – всю информацию, которую о нём можно узнать основательно почистили, и ничего лишнего к ним попасть не должно.