Во тьме его желаний
Шрифт:
Я поняла почему именно сережки. Армин хотел сам проколоть мне ушки и тем самым словно клеймить меня собой. Он хотел еще раз проверить меня: не спасую ли я, не испугаюсь ли, доверюсь ли я ему. Он словно хотел показать мне, что наша жизнь не будет усеяна лепестками роз. Что он не всегда сможет сдерживать свой характер. Что возможно, иногда он будет причинять мне боль — без этого не обходится ни одна пара. Но даже в моменты боли я все равно буду под защитой и чутким наблюдением моего Доктора.
Сейчас эта пара сережек
— Малышка? — Армин обхватил мое лицо ладонями и заставил меня посмотреть ему в глаза.
Очевидно, пауза затянулась, поэтому Армин подумал, что с моим решением что-то не так.
— Да, — хриплым от слез голосом ответила я.
— Не плачь, Афина, — мужчина принялся стирать слезы с моих щек. — Глупышка моя. Если ты боишься прокалывать ушки, то сделаем это потом — когда будешь готова.
— Нет! — испуганно воскликнула я. Мне показалось, что я могу упустить что-то очень важное, если перенесу это решение, хотя бы на десять минут. — Пожалуйста, я хочу именно сейчас! Я очень хочу, чтобы Вы это сделали.
Армин оставил на моих губах короткий поцелуй, а затем поднялся вместе со мной и направился в ту самую комнату с операционным столом.
Глава 40
Мужчина бережно усадил меня на стол, а я совершенно машинально распласталась на нем.
— Малышка, не нужно ложиться, — улыбнулся Армин моему отработанному действию.
Пока он капризничал во время лечения, он каждый день растягивал меня на этом столе. И признаться честно, меня заводила одна только мысль, что я снова окажусь связанной эластичными бинтами на этом дико сексуальном медицинском ложе. Я уже ждала эти моменты с нетерпением.
— Сядь поудобнее и расслабься, — интригующе приказал мне он.
Я кивнула и села, крепко схватившись за бортики стола. Уж точно эта процедура не будет безболезненной. Придется потерпеть.
— Не волнуйся, Афина, — Армин погладил меня по побледневшей щеке. — Это будет очень быстро. Ты даже ничего не заметишь. Сережки наденем сразу. Они из золота, поэтому будут только способствовать быстрому заживлению. Но если ты очень боишься, я придумаю какую-нибудь анестезию.
— Нет, — я следила взглядом по перемещениям моего мужчины. — Я хочу все прочувствовать. И боль — какая будет, и волнение. Хочется все запомнить.
Армин коротко поцеловал мне губы и проговорил:
— Ты создана для меня, малышка. Только для меня.
Затем он поцеловал каждую мочку моих ушек и оставил фломастером точки предполагаемых проколов. Мой врач отошел на пару шагов, чтобы оценить ровность маркеров, но левый ему явно не понравился. Поэтому
А потом началось самое страшное. Во всяком случае оно должно было быть таковым.
Армин вытащил длинную и достаточно толстую иглу, но поспешил тут же все объяснить.
— Я подарил тебе сережки-гвоздики, а их ножка примерно такого диаметра. Если я сделаю прокол совсем тонкой иглой, то сережки нельзя будет вставить.
Я взволновано кивнула, однако чувствовала именно волнение, а не страх. Почему-то сейчас меня не пугал ни вид иглы, ни запах спирта, ни возможная боль. Я проживала каждую секунду с осознанным удовольствием. Мне казалось, что я расстаюсь с чем-то очень приятным и безопасным. Таким теплым и уютным.
Я расставалась со своим детством, но не испытывала печали.
Даже потеря невинности не стала для меня таким знаком. Как не стал факт того, что я все это время встречалась со взрослым мужчиной. Я все равно оставалась в те моменты ребенком и не отдавала отчёт своим действиям. Сейчас же до меня все это дошло. Раскрылось в новом свете и разлилось всеми красками.
Я расставалась с целой эпохой своей маленькой жизни, но знала, что дальше будет только лучше. Поэтому не испытывала никакого сожаления — лишь приятную ностальгию.
Что-то лопнуло у меня в мочке уха и разлилось жгучим теплом, отчего у меня тут же все занемело.
— Какая умничка, — похвалил меня Армин. — Не больно? Сейчас обработаю и вставлю серёжку.
Удивительно, но я совсем не почувствовала боли от прокола — только сильно щипало, когда Армин обрабатывал мне кожу ватным диском.
— Готово, — Армин с восхищением оглядел свою работу. — Теперь второе.
Пока Армин тоже самое делал с моей второй мочкой, я пребывала в волшебном трансе. Для меня все происходило в замедленном кадре, где я успевала ощутить каждое прикосновение и каждый выдох моего Господина.
Снова будто что-то лопнуло внутри второй мочки и кожу защипало от спирта.
— Вот и все, — сообщил Армин и обхватил мое лицо руками. — Какая ты у меня послушная девочка. Даже не дернулась.
Но внимательно взглянув в мое лицо, Армин спросил с беспокойством:
— Тебе больно? Почему ты плачешь?
— Я? — удивилась я, не заметив, что действительно слезы тихо бегут по моим щекам. — Просто… я так счастлива сейчас.
Мой мужчина улыбнулся, растроганный моим поведением.
— Я люблю тебя, малышка Афина, — признался мне он, глядя на меня пронзительным черным взглядом. — Я провалился в омут твоих поразительно красивых глаз в тот же день, когда увидел тебя впервые. И уже тогда я не оставил тебе выбора.
— А я люблю Вас, Господин Армин, — со всей искренностью призналась я. — Поцелуйте меня, пожалуйста.