«Во вкусе умной старины…» Усадебный быт российского дворянства II половины XVII - I половины XIX веков, по воспоминаниям, письмам и дневникам.
Шрифт:
Итак. За неделю или больше до отъезда начинались сборы: готовились вещи и еда в дорогу, приводился в порядок городской дом, подновлялись экипажи. Из деревни вызывались лошади, на дорогу закупался корм. Отъезжали, чаще всего, после Николина дня, то есть 9 мая [6] . На то были свои причины. Во-первых, лошади. Помещик Иванчин-Писарев для переезда в деревню использовал 21 лошадь [7] . Помещика Головина — 76 лошадей [8] . Бывали «поезда» и побольше. Забрать такое количество лошадей из деревни в апреле — значит сорвать сев. Значит надо ехать либо до полевых работ, либо в их промежутке. Княгиня Дашкова, не желавшая жить в Москве подолгу, уезжала в Подмосковье в марте — по санному пути. Большинство же помещиков отправлялись в деревню в мае, когда сев заканчивался.
6
БЛАГОВО Д. Рассказы бабушки. Л. 1980. С. 49.
7
Там
8
ШУБИНСКИЙ С.Н. Очерки из жизни и быта прошлого времени. ХVIII — начало XIX в. СПб., 1888. С. 138.
Во-вторых, Москва так просто не отпускала. Первого мая в Сокольниках, «в немецких столах», еще со времен Петра I проходило самое престижное гулянье — в экипажах. Вот как описывает его очевидец:
«Сколько народу, сколько беззаботной, разгульной веселости, шуму, гаму, музыки, песен, плясок… сколько щегольских модных карет и древних, пра-прадедовских колымаг и рыдванов, блестящей упряжки и веревочной сбруи, прекрасных лошадей и претощих кляч, прелестнейших кавалькад и прежалких донкихотов на прежалчайших росинантах! [9] »
9
ЖИХАРЕВ С.П. Записки современника. Т.1. Л., 1989. С. 81.
На следующий день, 2 мая, назначались скачки с участием лучших московских наездников. Пропустить этот праздник — все равно, что потерять год: себя не показать, других не увидеть. Поэтому и ждали до мая: сначала гулянье, потом — отъезд.
В-третьих, апрельские дороги были, как бы это сказать, не для путешествий. Шоссе в России было только одно — из Петербурга в Москву. В XVIII веке оно было покрыто широкими и толстыми досками, в начале XIX-го — щебнем. Остальные дороги были грунтовыми. Путешествие по ним в весеннюю распутицу выглядело, судя по письму Марты Вильмот, так:
«Лавируя, карета продвигалась вперед почти без дороги (если не считать колеи, оставленной небольшими грязными повозками), и нас било, вертело, трясло, стукало, бросало из стороны в сторону. Вдруг лошади поднялись на дыбы, рванули — и мы все до единого очутились в болоте… с которым мы сражались в течение 5 часов под звон московских колоколов» [10] .
А вот другое описание весенних дорог: на Пасху 8 апреля 1778 года компания московских дворян отправилась в поместье графа Орлова Остров. «Дорогою была великая грязь, и переломилась ось» — меланхолически записал один из путешественников [11] .
10
Письма сестер М. и К. Вильмот из России. С. 274.
11
Похождения монаха Палладия Лаврова.// Русский архив. 1878. Кн. 2. № 8. С. 449.
В-четвертых — реки. Путешествующий в апреле «по казенной надобности» А.М. Фадеев переправлялся через Оку: «Мы должны были пересидеть целый день в отвратительной грязной мужичьей избе в ожидании, пока разойдется лед» [12] . Те же, кто ехал по своим делам пережидать ледоход предпочитали в городе.
Отъезд в деревню сопровождался определенным ритуалом. Чаще всего — молебном. Иногда отъезду предшествовало поклонение святым мощам в кремлевских храмах. Внешний вид «поезда» — поставленных друг за другом различных экипажей — зависел, помимо обеспеченности помещика, от меры удобств, которым он хотел располагать в дороге, его официального положения и личных привычек. Перед двадцатью экипажами помещика Головина везли чудотворную икону Владимирской Божьей Матери [13] , а страстный охотник Нащекин окружал свой обоз одетыми в гусарские костюмы конными лакеями, впереди пускал слугу с трубой, подававшего сигналы к остановке и продолжению движения поезда [14] . Граф Бутурлин ездил в свое село Белкино отдельно от семьи, в сопровождении двух камердинеров, библиотекаря, доктора или живописца [15] .
12
ФАДЕЕВ А.М. Воспоминания. // Русский архив. 1891. Кн. 2. С. 29.
13
ШУБИНСКИЙ С.Н. Указ. соч. С. 138.
14
НАЩЕКИН П.В. Воспоминания. // Прометей. № 10. М. 1974. С. 289.
15
БУТУРЛИН М.Д. Записки. // Русский архив. 1897. Кн. 1. С. 238.
Обычно дворянин ездил в карете, запряженной двумя — шестью лошадьми цугом (то есть друг за другом или пара за парой), с форейтором и лакеями на запятках. Обычай этот утвердился к концу XVIII века. Еще в 60-е годы этого столетия, как писал А.Т. Болотов, в провинции карет почти не было. У него самого «было две старинных и староманерных коляски, из коих одна была большая четвероместная, но с какою и показаться никуда было не можно, а другая, такая же и поменьше, и полегче, и так как бы визави, двуместная и образом своим не лучше первой» [16] . А в начале XIX века карета стала обязательной принадлежностью дворян, и даже «всякий, чуть маломальский поразжившийся чиновник в подражание дворянству, прежде всего, обзаводился каретою, таков был уж обычай» [17] .
16
БОЛОТОВ А.Т. Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные им самим для своих потомков. Т. 2. М., 1931. С. 281.
17
СЕЛИВАНОВ В.В. Сочинения. Т. 2. Владимир, 1902. С. 73.
У зажиточного помещика отдельная карета или фаэтон был для каждого члена семьи. Мелкопоместные располагались в линеях (или линейках) — шести-восьмиместных экипажах «с подобием крыши и занавесками от дождя», которые тащили шесть — восемь лошадей. В богатых семействах в линейках размещали воспитанников и воспитанниц, учителей и гувернеров, камердинеров и камеристок. Вся дворня — главным образом сенные девушки, ехали в бричках и фурах, нагруженных всем, что может понадобиться в дороге. Так что для поездки «на долгих» нужно было готовить самое малое 3 экипажа, а чаще — около десятка. Гордость помещика составляли особенные экипажи, каких не было ни у кого другого. У Нащекиных 16 лошадей тащили буфет: «видом… огромный, квадратный кованый сундук на колесах» [18] . В этом буфете везли дорожный серебряный сервиз и вина «на льду». В обозе княгини Дашковой был свой «сундук» на колесах. На стоянках он раскладывался в кровать [19] . В семье Д.Н. Толстого в обоз включали пустые легкие дрожки — для переезда через мосты, «когда грязь мешала делать это пешком» [20] .
18
НАЩЕКИН П.В. Указ. соч. С. 290.
19
Письма сестер Вильмот… С. 264.
20
ТОЛСТОЙ Д.Н. Черты старинной помещичьей жизни. Памятная книжка Воронежской губернии на 1894 г. Воронеж, 1894. Отд. III. С. 35.
В карете через мост не переезжали из соображений безопасности. Русский национальный способ переезжать мелкие реки и овраги дрожащей рукой описал маркиз де Кюстин:
«Вначале спуска лошади идут шагом, но вскоре, обычно в самом крутом месте, и кучеру и лошадям надоедает столь непривычная сдержанность, повозка мчится стрелой со все увеличивающейся скоростью и карьером, на взмыленных лошадях, взлетает на мост, то есть на деревянные доски, кое-как положенные на перекладины и ничем не скрепленные… Одно неверное движение кучера — и экипаж может очутиться в воде. Жизнь пассажира зависит от акробатической ловкости возницы и лошадей» [21] .
21
КЮСТИН Астольф де Николаевская Россия. М., 1990. С. 217.
Если же брички в поезде не было, а грязь наличествовала, слуги несли господ на руках [22] .
В подмосковную ехали не торопясь: 25 верст преодолевали за 3 дня, сто — за неделю [23] . По ровной дороге лошадей могли пустить рысью, в гору — шагом. Иногда прогуливались по лесу, по берегу реки. Через 10–15 верст делали остановку. Для этого заранее отправляли брички с кухней и припасами. В холодную погоду располагались на постоялом дворе, в теплую — на природе. И в том, и в другом случае еда была своя. Вот примерный перечень заготовленного в дорогу: жареные телятина, гусь, индейка, утка, пироги с курицей и фаршем, сдобные калачи, запеченные с целыми яйцами [24] . В какой-нибудь соседней деревне покупали молоко, сливки, хлеб, гусей или кур. В красивом месте ставили палатку — полотняную с деревянными рамами. Внутри располагали ковры, стулья, столы и кресла. Ночевали в экипажах или в особых «калмыцких» палатках из войлока [25] .
22
СМИРНОВА-РОССЕТ. А.О. Воспоминания. Письма. М., 1990. С. 43.
23
ТОЛСТОЙ Д.Н. Указ. соч. С. 36.
24
СЕЛИВАНОВ В.В. Указ. соч. С. 127.
25
БЛАГОВО Д. Указ. соч… С. 84.; ТОЛСТОЙ Д.Н. Указ. соч. С. 30; НАЩЕКИН П.В. Указ. соч. С. 291.
Неторопливое продвижение дворянского поезда со всем необходимым для жизни в нем подчеркивало частный характер данного действия. Ехал свободный человек, на своих лошадях и в свое поместье. Ему не надо бить кучера в шею, не надо зависеть от станционных смотрителей, не надо завидовать важным персонам, в проносящихся вихрем экипажах. Он отделен от государства, он даже не едет, а живет в дороге так, как ему нравится. Впереди — усадьба, где свободы меньше и где высока мера ответственности — за себя, за семью, за крестьян. Вот обелиск, обозначающий границу поместья, вот еще один — у въезда во двор, вот липовая аллея. Приехали. Дома.