Во власти чувств
Шрифт:
Так может, он преследует ее лишь потому, что заметил в ней изъян? А настоящего убийцу, запятнавшего ПсиНет насилием и жестокостью, он спугнул? От отчаяния все внутри сжалось. Она не имеет права ошибиться, не может допустить, чтобы волки и леопарды развязали войну. Сейчас они были ее семьей.
«Даже идеальнее, чем веры».
«Кем были те женщины, - спросила она, уже почти добравшись до своего лаза.
– Я хотела бы поговорить с ними. Леопарды мне практически ничего не рассказывают».
«Боюсь, они не очень хорошо перенесли эксперименты.
От ужаса Саша замерла на полушаге.
«Так вы убили их?»
Лукас заметался в стенах ее разума, желая вцепиться Энрике в горло.
«Подопытные животные часто умирают».
Находись сейчас Саша в своем физическом теле, ее бы стошнило. Было очевидно, что Энрике рассказывает все это ей - своей единственной слушательнице - лишь потому, что считает, будто загнал ее в западню. Он смыкался вокруг нее огромной клешней.
«Вы давите на мой разум».
Она уже сейчас ощущала эту тяжесть, но пока серьезной опасности не было.
«Мое терпение небезгранично. Либо ты встретишься со мной, либо тебя казнят. Уверяю, Совет полностью одобрит мои методы расправы над дефектной Пси».
Лишь благодаря слову «дефектная» Саша нашла силы двигаться дальше. Никакая она не дефектная, а веры не подопытные животные. Они самые красивые, самые страстные, самые живые создания на свете. Но прежде чем действовать, надо убедиться, что она не ошиблась, что она нашла убийцу.
«Почему семьдесят девять?» - тихо спросила она.
«Тысяча девятьсот семьдесят девять, Саша. Тысяча девятьсот семьдесят девятый год. Мой способ отметить эту дату, которую я считаю истинным днем рождения нашей расы.
– Он сделал паузу.
– Откуда ты об этом знаешь?»
Смыкающиеся стены на мгновение замерли.
Саша воспользовалась этой заминкой, чтобы распахнуть секретную дверцу, проскользнуть внутрь и запереть ее за собой. Секундой позже что-то громыхнуло об нее - Энрике ринулся за Сашей, пытаясь ее перехватить. Новые трещины расползлась по и без того поврежденному щиту.
«Очень умно, Саша, - прошептал он.
– Как же долго ты пряталась здесь, совсем рядом?»
Она не ответила, пытаясь наскоро залатать щит, чтобы ей хватило времени укрыться под вторым слоем защиты. Даже находясь так близко к Энрике, Саша не улавливала в нем ни малейшей ярости, которой следовало бы ожидать от серийного маньяка. Энрике ничего не чувствовал. Однако убивал.
«Раса психопатов».
Гневные слова Дориана всплыли откуда-то из глубин памяти.
«Ни совести, ни сердца, ни чувств. И как, по-твоему, еще можно описать психопата?»
Осознав, в чем заключается истинный ужас Безмолвия, Саша вздрогнула. Но у нее не было времени думать - Энрике почти прорвался. Захлопнув временный засов на двери сознания, Саша нырнула под защиту второго слоя как раз в тот момент, когда первый щит разлетелся на осколки.
Энрике проник в ее разум.
Сила Советника буквально врезалась в нее, заставляя каждый синапс застонать от боли. Содрогнувшись, Саша вложила все, что у нее было, в самый нижний щит и скользнула за него. Его так легко Энрике сломить не удастся - это были естественные стены ее разума, вроде тех, что он рвал у женщин-веров. Саша не сомневалась, что он справится и с ними, но это займет время.
Подстегиваемая адреналином, она нащупала ментальную нить, связывающую ее с ПсиНет. Даже ловушка Энрике не могла ее обрезать - слишком глубоко, едва ли не на уровне инстинктов, она пролегала. Коснувшись источника своей жизни в последний раз, Саша шепнула:
«Прощай».
Энрике снова ударил, и когда ее накрыло волной боли, в этот самый удачный момент, Саша рванула нить. Все исчезло. Опустело. Звезды пропали, осталась лишь пустота.
Смерть распахнула объятия.
Лежа в руках Лукаса, Саша закричала. Каждый нерв тела запылал мучительной агонией, а разум инстинктивно потянулся к ПсиНет, пытаясь восстановить связь. Вынуждая себя думать, несмотря на слепящую боль, Саша мысленно прижгла рану. Было больно. Словно в нее выстрелили в упор.
С нее будто содрали кожу. Разум вопил и орал, задыхаясь без того, что получал от ПсиНет. Не в состоянии набрать в грудь воздуха, Саша ухватилась за Лукаса. Ее охватил приступ клаустрофобии - вокруг смыкалась тьма гораздо глубже той, что мог обрушить на нее Энрике. Сейчас она задохнется. Одна. Совершенно одна.
Одна. В темноте. В холоде.
Лукас был в ужасе от того, что увидел в Сашиных глазах. Все звезды в них исчезли, оставив такую чернильную тьму, что казалось, будто он глядит в саму вечность.
– Саша!
– затряс он ее, не замечая всех, кто сбежался в комнату на ее крики. Он и не думал о том, что теперь знает имя убийцы и может начинать охоту. Лишь одна Саша имела для него значение.
– Саша!
Она не отвечала. Словно вовсе его не видела.
Он не был Пси. Не мог забраться к ней в голову. Зато мог вернуть ее другим способом. Обхватив одной рукой Сашу за шею, он притянул ее к себе и поцеловал. Грубо. Властно. Поцелуй получился жестоким и диким, полным всего, что Лукас к ней испытывал. Он взывал к ней через прикосновения. Сашина судорожная хватка ослабла, она обняла его, обвивая руками и ногами, будто пытаясь забраться в самую его душу.
Одна. Совсем одна.
Лукас словно услышал это в своем сознании. Саша сдержала слово? Создала с ним связь? Поэтому он теперь чувствует сгущавшуюся вокруг нее тьму? Лукас потянул ее к себе - к теплу, свету и чувствам.
Когда он оборвал поцелуй, чтобы дать ей отдышаться, Саша всхлипнула: «Нет-нет-нет-нет», - и Лукас снова прильнул к ее губам. На этот раз темнота была не такой глубокой, но не отступала. Почему? Они связаны. Она больше не одна. Больше никогда, ни за что не будет одна.