Во власти Эмоций
Шрифт:
Сунул мне в руку сигареты мужа и схватил меня за голову, наклоняясь ко мне на уровень моих глаз.
– Никогда! Никаких! Подачек! И у нас с тобой все будет хорошо. Это ясно?
Поджала губы и блуждала взглядом по его заострившемуся лицу и недоброму прищуру.
– Их и не было, – все же прошелестела в ответ.
– Это замечательно.
А потом я язык проглотила, совсем не ожидая, что он притянет меня ближе к себе и поцелует в макушку.
– Я не хотел тебя обидеть. Только не грусти, мелкая.
Кивнула также молча, ощущая такой теплый прилив внутри и нежность к нему.
– Пойдем, я покажу твое новое место работы. Там парни введут тебя в курс дела. В любое время, если захочешь, ты можешь подниматься ко мне.
– Ну веди, – хмыкнул и выпустил меня из своих надежных объятий.
Пока мы безмолвно следовали в служебное помещение, отведенное полностью для охраны, я задумалась о том, что объятия эти были не странные и не противные. Его близость, его объятия были из разряда чего-то само собой разумеющегося. Словно так и должно быть. Словно меня обнял родной мне человек, – как мама, папа или брат, которого у меня нет. Мне было тепло, приятно, спокойно, безопасно в его руках. И в этом совсем нет скрытого подтекста.
Жизнь странная штука… все еще не прекращает меня удивлять.
Через пару часов, сидя за столом в кабинете и проверяя два договора наших поставщиков по Калинину и Хаджиеву, вынырнула из своих глубоких мыслей, когда ко мне бесцеремонно ворвался Митя. Он уже был полностью облачен в рабочую форму: черные джинсы, такого же цвета футболка-поло с тремя пуговичками сверху, кофта на замке с воротником-стойкой и его черные потертые кроссы на шнуровке.
Надо написать на него заявление, чтобы ему бухгалтерия выдала аванс, – промелькнуло в голове.
Это же не будет означать, что я кинула ему подачку? Он же уже работает!
Потянула уголки губ в улыбке, когда парень с громким стоном повалился на один из диванов, вальяжно разваливаясь и закидывая ноги на невысокую спинку.
– Устал? – насмешливо поинтересовалась, вновь пробегаясь глазами по одному и тому же документу.
Хаджиев мне не нравился от слова совсем. Не только потому, что он при каждой нашей встрече откровенно лапает меня взглядом, но и потому, что он пытался всякий раз занизить установленные нами цены на товар. Искал щели, куда можно внаглую просочиться, оттяпать себе кусок или навязать свои правила игры при случае. Рядом с ним нужно смотреть в оба и держать ухо востро.
– Ты шутишь? Скукота, – без энтузиазма отозвался парень.
– Еще не вечер, Мить, – пояснила, не поднимая своих глаз. – Вечером клуб будет битком. Работы будет уйма. Что с фейсконтролем? – на последнем все же отвлеклась.
Подняла осознанный взгляд и словила на себе его задумчивые темные глаза. Откинулась в кресле и кинула ручку на бумаги.
– Пролетел в этом плане.
– Из-за возраста?
– Из-за него, – с шумным вздохом.
Закинул руку на лицо, закрывая сгибом локтя глаза, а я почему-то только сейчас задумалась о его семье. Он ведь несовершеннолетний. Конечно, не скажешь по его довольно возмужавшему виду и глубокой темени глаз, которые выдавали, что человек напротив пережил за такой короткий свой срок немало ситуаций и знает вкус жизни.
– У тебя перерыв? – сдавленно проговорила в тишину со стеклянным взглядом, с неразберихой в голове и тупой болью в груди.
Почему?
– У меня обед, – растекся недалеко от меня его сиплый и уже сонный голос.
– А почему ты не в кухне? – нахмурилась. – Ты что, голодать тут собрался?
– Я поел, – отмахнулся.
Я сразу вычислила, что врет. И убедиться я в этом смогу через пару минут, позвонив определенным людям.
– Не ври мне, – предостерегла его.
– Лаадно. Я не хочу.
Не отрывая от него своего застывшего взгляда, задала ему интересующий, гложущий меня вопрос:
– Мить?
– Ммм? – протяжно промычал, уносясь далеко отсюда.
– Как твоя семья отреагировала на то, что ты работаешь в ночном клубе? Дома проблем у тебя не будет? – на одном дыхании протараторила и отчего-то больно сплела пальцы между собой, дожидаясь его ответ.
Но парень, казалось, уснул. Не шевелился и не издавал ни звука. Казалось, даже не дышал.
Минута, другая, третья – как будто уже прошел час, когда он медленно спустил руку с воспаленных сонных глаз и вцепился в меня почерневшим нечитаемым взглядом.
– Есть такие темы, на которые люди не могут говорить. Эта тема является таковой. Насчет этого я с тобой разговаривать не хочу. Не потому, что ты какая-то не такая. Потому что я не хо-чу! – последнее грубо и с нажимом… сильным, властным, пресекая весь мой интерес.
– Мить… я… я не понимаю, – слабо соображая, пыталась понять, что его так вывело.
Но кроме какой-то озлобленности в волчьих колючих глазах мелькнуло еще и беспокойство… испуг, что я о чем-то могу узнать. И это сбивало меня с толку. Я не могла нащупать очевидное, которое лежало на поверхности перед моими глазами.
– А тебе и не нужно понимать. Забудь просто, – уже спокойнее произнес. – Все хорошо. Проблем не будет, – и обратно закинул руку, всем своим видом отгораживаясь от меня.
Только с меня хотел вырваться очередной вопрос, как в кабинет беспардонно залетел, не постучавшись, еще один самоуверенный индивид.
Господи! Да когда же это уже закончится?! Дурдом!
Но стоило Диме заприметить моего лежачего гостя на диване, как он замер и противно оскалился, перебегая прожигающим отталкивающим взглядом от меня к Мите и обратно.
Не успел прийти на работу, а уже злой как черт!
Одежда его выдавала, что он не успел еще переступить порог клуба, как тут же понесся ко мне – в очередной раз плеваться своей желчью, бесить меня, противодействовать всем моим словам и указаниям, проклинать и наверняка желать оторвать мне голову.
– Что на этот раз? – скучающим тоном выдала и опустила взгляд в документы, замечая, как Митя начал содрогаться в немом смехе из-за Волошина.
С появлением блондина он лениво и не спеша запрокинул голову, продолжая все также лежать. Не увидев для себя ничего интересного, вновь принял то же положение, что и минуту назад.