Во власти кровавой луны
Шрифт:
– Мне кажется, я не нравлюсь вашему другу… – шепнул Гера единственному, кто понимал русский.
– Что вы! Гэврил – добрейшей души человек! Я бы сказал, он свой человек! Вам просто нужно пообщаться лично… Ты куришь?
– Нет. – признался честно Гера. – И начинать не планировал.
– Что же… – призадумался Питти. – Тогда беседы с глазу на глаз не выйдет… Ce mai faci, prietene? – обратился он к батюшке, перекрикивая собравшихся.
Гэврил улыбнулся, кивнул и пробубнил пару фраз. Питти продолжил все так же на румынском, то и дело касаясь гостья ладонью. Священник сдвинул заросли бровей и бросил что-то короткое в адрес Ландау.
– Что он сказал? – не сумев побороть любопытство, вопросил Гера.
– Назвал тебя отличным парнем, но также предположил, что ты не крещеный… – выдал Питти вполголоса.
– Как он узнал?
Переводчик Геры вновь обратился к служителю церкви и тот, небрежно качнув головой, отозвался.
– Говорит, что это видно сразу и не советует тебе покидать дом сегодня ночью.
– Но мы ведь пойдем в лес? Ты обещал… – Гера напряженно всматривался в лицо собеседника.
– Можно, но недалеко. И не вдвоем. Дождемся главного блюда, а там – сообразим…
– То есть, это еще не все?
В тот самый миг в комнату вошла молоденькая девушка. В руках она держала блюдо с запеченным поросенком. Только тогда Гера понял, что все это время одно из мест за столом пустовало. Симза, та самая сестра Питти и жена Хармана, кивнула гостю в знак приветствия. Наблюдать за тем, как животное рвут на части, пришлось с чувством странной неловкости. Будто все это – языческий обряд жертвоприношения, а не встреча добрых приятелей за бокалом полусладкого.
– Так что вы собрались делать в лесу, напомните? – захмелевшим голосом произнес Питти.
– Я хочу установить камеры, оснащенные датчиками движения. Они срабатывают только в том случае, если рядом есть кто-то.
– Интересно… – протянул мужчина, вытирая губы салфеткой. – Я упрошу Хармана и Гэврила присоединиться.
– Ты серьезно? Батюшка пойдет с нами ловить приведений?
– Это вопрос безопасности. – без тени иронии произнес Питти. – Гэврил – человек большой веры. Он сможет нас защитить в случае необходимости.
– Окей. Если он не против, я только за…
Подготовка к ночной вылазке заняла немало времени. Питти и Харман больше часа возились в кладовой. После состоялась групповая молитва, которой, ожидаемо, заправлял священник. Слушая его заунывный голос, Ландау не мог поверить, что все это всерьез. Внутренний циник заверял, все действо – дешевая показуха специально для Геры, иначе и быть не может! Перекрестившись в конце, Питти и Харман поцеловали крест на груди священника. Тот и бровью не повел, лишь повернулся лицом к гостю и заводил троеперстием в воздухе, судя по всему, даруя таким образом свое благословение. Только после этого группа покинула дом.
Лес, что начинался сразу за забором особняка, оказался беспросветным, но Харман предусмотрительно включил мощный фонарик, что теперь рассекал густую тьму под ногами. Гера дополнительно освещал путь смартфоном, то и дело притормаживая группу для установки камер. Его сопровождающие были немы как рыбы и это настораживало…
– Почему все молчат? – прикрепив очередную камеру к стволу дерева, прошептал блогер и перевел взгляд на Питти.
– У нас не принято говорить в ночном лесу. Считается, что так тебя могут услышать злые духи…
– Намек понял… – Гера спрыгнул с заросшего мхом бревна и отряхнулся. – Кажется, все. Больше камер нет…
– Тогда возвращаемся? – оживился Питти.
– Я бы предложил остаться, но вряд ли вам такое понравится.
– Не стоит, правда. – покачал головой мужчина. – Твоя смелость достойна уважения, но не позволяй ей обернуться глупостью.
Ландау кивнул и демонстративно повернул обратно, в сторону деревни. Его конвоиры двинулись вслед. Один из них протянул что-то на румынском. Характерная хрипотца выдала батюшку. Но, еще до того, как Гера подумал уточнить смысл сказанного, Питти произнес в полный голос:
– Гэврил надеется, что это поможет разбудить в твоем сердце веру. Только по этой причине он сопровождает нас…
– Говорю без издевок, я тоже надеюсь уверовать сегодня ночью. И да, спасибо, за помощь! Даже если ничего из этого не выйдет, я очень рад!
Дорога домой обошлась без приключений. Но, стоило воротам закрыться на замок, из глубины леса донесся протяжный вой… Блогер замер, ощутив, как сердце сжалось от страха и восторга. Мужчины почти синхронно перекрестились.
– Должно быть, волк? Их ведь в здешних краях немерено… – предположил Гера, задержавшись у порога.
– Будем на это надеяться. – отрезал Питти, перекрестившись еще разок для надежности.
Глава 4
Холод свежих простыней не позволял Герасиму согреться. В его распоряжении оказался целый этаж, немаленькое чердачное помещение, облагороженное и приспособленное для жизни, но, как водится за пределами России, холодное. Если верить показаниям термометра, всего семнадцать градусов…
Для Геры это было не в новинку. Исколесив Старый Свет вдоль и поперёк, он знал все о том, как пережить холодную ночь в доме без центрального отопления. Пункт первый: окунуться в мучительно-горячую ванну (как вариант – полить себя кипятком из душевой лейки). Пункт второй: распаренное тело незамедлительно укутать в одеяло (а лучше два).
В ту ночь русскому туристу не удалось ни того, ни другого. К моменту, когда он повернул вентиль горячей воды, бойлер оказался пуст. Слив остатки тепла, Ландау обрек себя на купание в обжигающем холоде… Да и вместо одеяла на кровати лежал тонкий синтетический плед – ещё одно восточно-европейское чудачество, непонятное русскому человеку! Посему, чтобы согреться, Гере пришлось накрыться с головой и дышать ртом. Этому фокусу его научили зимние каникулы во Франции и мартовская пятидневка в Египте.
Случайная мысль заставила улыбнуться. Ландау так долго мечтал о хорошей жизни, что теперь казалось абсурдным ночевать у посторонних людей. В день, когда на его счёту впервые сложилась шестизначная сумма, Гера поклялся приучить себя к комфорту! Не брать стыковочные рейсы с долгими пересадками. Не ночевать в хостелах и гостевых домах. Не питаться в дешевых забегаловках… И вот он здесь, в богом забытой румынской деревне, ежится под плисовым покрывальцем, натягивая вторую пару носков на окоченевшие стопы! Была ли в этих лишениях хоть капля здравого смысла? Черта с два… В лучшем случае, так проявилась подсознательная тоска по приключениям. В худшем – глупость.