Во временное пользование
Шрифт:
– Зато они, похоже, четко знали, куда шли, так?
– Не знаю…
– Ладно.
Розгин развернулся и вышел на кухню. Мимоходом оценил работу зачистки. Нормально. Конечно, любая экспертиза найдет следы, но кто ее тут будет проводить? Что-то Макс сомневался, что те, кто послал сюда быков, объявят их в официальный розыск.
Он стоял у окна кухни, курил, щурился на полную луну.
– Я готова, но хотелось бы знать…
Он развернулся. Княгиня стояла, одетая в тонкие джинсики, объёмный свитер и держала в руках рюкзачок.
– Хотелось бы знать, куда мы едем. А еще я хочу позвонить Варваре Петровне и выяснить об условиях вашей с ней договорённости. Может, они мне не подойдут…
– Да? – он не сдержал скепсиса, очень уж хотелось ее немного на землю приопустить, а то слишком эфемерное существо. Летает тут. – То есть, если вам не подойдут условия, вы останетесь здесь? Откажетесь от моих услуг? И что делать будете?
Она открыла рот, чтоб ответить, но так и замерла, задумавшись.
А Макс, хмыкнув, вышел из квартиры первым, не дожидаясь, пока она догонит.
В том, что она догонит, он не сомневался.
Его машина, старый, потрепанный жизнью, но еще очень даже шустрый патриот, главными достоинствами которого всегда были его нереальная проходимость и абсолютная неубиваемость, стоял, припаркованный в стороне от двора. И до него надо было топать.
А потому Макс немного сбавил ход. И усмехнулся, услышав за спиной топоток и возмущенное сопение.
Не привыкла аристократка, что ее не ждут.
Ну, ничего, привыкай, красотка инстаграммная.
– В машине позвонишь тете Варе.
– Хорошо, спасибо! Но как быть с телами? Надо же в полицию… Это же пределы допустимой самообороны, так?
Княгиня трещала, торопливо перебирая ножками, Макс не отвечал, мрачно размышляя, сколько ему придется это вот терпеть.
Надо ее упрятать подальше, а самому пошустрить.
Не хотел он с этими Детьми связываться, слышал о них много говна. Причем, его заказчики из конторы, иногда использовавшие его , как стороннюю наемную силу, никогда про Детей не упоминали. И не заказывали никаких действий с ними. И это навевало вполне логичные мысли.
Так что, будь его воля, Макс бы и дальше обходил тварей десятой дорогой. Понятное дело, что воротили они дела нехорошие, и мошенничество с братцем Княгини даже под категорию средней тяжести по их градации не подходило, но Розгин давно уже уяснил для себя , что, чем дальше от всего этого, тем лучше. Он – просто наемник. Ему платят, он делает. То, чего хочет заказчик. В пределах разумного, естественно. Он все же не наемный убийца. У него свои понятия есть.
И одно из основных – меньше лезть в дерьмо и делать свое дело от и до.
Ну, а уж если влез, то выкарабкиваться так, чтоб без следов.
То есть, по горло не залезать.
И вот теперь чуяло его внутреннее подсознательное, что это будет дерьмо. И что макнется он в него по самую макушку.
И никак не отвертишься, мать его!
Он разозлился опять, покосился на Княгиню, которая никак не могла дозвониться до тети Вари.
– Она уже спит, наверно, – пожала она плечами.
– Да, завтра наберёте еще раз.
Он тронулся с места, решая первоначальный вопрос – куда везти свою заказчицу.
Или, лучше сказать, временную хозяйку?
У которой он как бы и за охрану, и за джинна из бутылки?
Раб лампы, мать его…
Спасибо тебе, теть Варя… Удружила.
О чем я думала?
– Послушайте, а у вас есть… Кофе?
Я неловко переминалась на пороге кухни, толком не понимая, как себя вести с Розгиным. Он хмуро курил у окна и покосился на меня очень злобно.
Мне так показалось, по крайней мере.
Даже кожа мурашками покрылась от его взгляда. Ужасный человек. Черный. Страшный. Жестокий.
Я, защищаясь, сложила руки на груди, вздернула подбородок. Совершенно машинально. Вот всегда некстати из меня эта бабкина порода прет, аристократическая.
Моя бабка была дочкой княгини. Из тех самых. Головиных. По крайней мере, так легенда гласила семейная.
Во время революции части семейства удалось сбежать за границу. А прабабка осталась. Она тогда была юной восторженной девушкой и некстати влюбилась в ярого революционера. И сбежала с ним из дома прямо перед отъездом из страны.
Так что по маме я – Головина. Это очень смешно и глупо. И вылезает в самые дурацкие и неподходящие моменты. Вот как этот, например.
Розгин только что, буквально час назад, совершенно спокойно убил двоих людей. Плохих людей, согласна. Ужасных. Но убивать их…
Меня до сих пор потряхивало от жутких воспоминаний. Причем, попытку изнасилования мозг успешно заблокировал, а вот лужи крови на полу, остекленевший взгляд моего насильника, страшный хрип второго, Цепы…
И черные глаза их убийцы. Его руки, испачканные в крови, его лицо в кровавых брызгах, шею…
Его губы на моих губах, собственную беспомощность, гораздо больше пугающую, чем до этого, в лапах того животного, теперь уже мертвого…
Это просто вертелось в моей голове бесконечным калейдоскопом.
– Зачем кофе? Ложитесь спать.
Я поежилась. Нет уж. Если глаза закрою, опять все всплывет в памяти. Не хочу.
– Нет, я бы хотела кофе. У вас есть?
– Растворимый.
Он кивнул на шкафчик, даже и не думая двигаться с места.
Я, помедлив, все же направилась рыться в чужом доме.