Вобла в экстази, или Спецрейс для сумасшедшей Ники
Шрифт:
– Ну?! – с мольбой зашипел водитель, расширенными зрачками впериваясь в мои губы.
Я покачала головой и лишила его последней надежды:
– Она мертва… И, похоже, давно. Уже начала остывать…
Глава 2
Незримая аура смерти обдала холодом и я непроизвольно прижалась к водителю. От моего порыва тот очнулся и, смачно выругавшись в сторону, тронул меня за плечо:
– Пойдемте покурим. У меня в башке свалка. Надо всё обмозговать. И что-то делать…
Я послушно последовала за ним и вскоре мы
– Как ты думаешь, она умерла сама, или ей кто-то помог? Кто-то из пассажиров…
И тут в моей голове стало кое-что складываться. Я прикурила вторую сигарету и ответила:
– Да. Скорее всего ей помогли. Вчера я наблюдала за ней и мне она показалась больной. По крайней мере эта девица вела себя странно. У меня нет опыта в таких делах, но теперь мне кажется, что она была наркоманка. И у неё началась ломка… Кто-то из ехавших этим рейсом ей «помог»… Но перестарался… – следующая мысль поразила меня своей простотой и я, сделав слишком глубокую затяжку, закашлялась.
– Тогда надо вызывать милицию… – вклинился водитель и обречённо добавил: – Видимо, домой я поеду нескоро… И напарник, как нарочно, смылся по своим делам… И рейс придётся отменять… Ну и влип я в историю!..
– И скорую вызовите… – добавила я, лихорадочно соображая, стоит ли ему говорить о своих далеко идущих подозрениях.
Пока водитель звонил и сбивчиво объяснялся с кем-то по сотовому, я приняла решение: о своих догадках – молчать, как партизан! А то придётся давать свидетельские показания и тогда уж я точно опоздаю на мероприятие. И вообще…
Что таилось за этим «вообще» я не могла бы сформулировать, но интуиция заставила меня собраться и включить внимание и «автомат» самозащиты. И едва я сделала это, сразу же заметила подозрительную троицу, топчущуюся метрах в пяти от автобуса.
Это были накачанные бритоголовые парни, время от времени взглядывающие в сторону возбуждённого водителя и явно чем-то встревоженные. Уж не встречают ли они нашу безвременно почившую красавицу? А если да, то почему не спросят о ней напрямую у водителя?
Тот, словно почувствовав, что я подумала о нём, подошёл ко мне и вежливо доложил:
– Сейчас опера приедут… Вы, ради Бога, не уходите! А то они подумают, что это я её. Меня, кстати, Иваном Петровичем зову т…
Назвав своё имя, я задумалась. Ну, что ж… Надо выручать земляка. Тем более, что он опомнился и стал обращаться ко мне на «вы»… Я достала третью сигарету, но вспомнив нравоучения бабушки, согласилась, что три сигареты подряд, пожалуй, перебор, и спрятала «отраву» обратно. От безделья стало муторно и до прибытия оперативной группы я решила провести собственное дознание:
– Вы не помните, кто выходил из автобуса ночью?
Петрович мигом сообразил чем вызван мой интерес и согласно кивнул:
– А чего там помнить? Ночью как раз я вёл автобус. При мне вышли трое. Двое пожилых, вероятно, муж и жена, сошли возле Мичуринска и один парень, раскосый такой хлыщ, где-то перед Рязанью. Он ещё с трудом отыскал свою сумку в багажнике… Темно было, но у него был маленький фонарик… – и, по-видимому, врасплох застигнутый догадкой, он на пару секунд замер с открытым ртом и выдохнул: – Вы думаете, это он помог ей «справиться» с ломкой?!
Что-то в его объяснениях насторожило меня, но я не стала докапываться до причины и отстранённо ответила:
– Я пока ещё не с в состоянии думать, но ваше предположение мне кажется резонным… – застолбив таким образом славу «первооткрывателя» возможного убийцы за водителем, я обратила его внимание на наблюдающих за нами мужчин: – А не кажутся ли вам подозрительными вон те качки? Уж очень они похожи на встречающих… На конвой или охрану… Не нашу ли пассажирку они выглядывают? Надо бы проследить на какой машине они приехали да записать номера…
Будучи предельно бесхитростным, мой собеседник в упор уставился на бритоголовых и те забеспокоились. Двое развернулись и отправились к стоянке такси, а третий с воодушевлением уставился на выход из вокзала, словно кого-то ждал. Было скучно, водитель нервозно курил и подавленно молчал, и я от нечего делать стала разглядывать этого типа.
При подробном рассмотрении он оказался довольно молодым и не таким уж крепким парнем: просто на нем была надета мешковатая одежда и туфли на толстой подошве. И лицо его было, скорее, одутловатым, чем крупным, а глаза тусклыми и безжизненными. Почувствовав мой интерес к своей персоне, парень заёрзал и в конце концов снялся с места и потопал к вокзалу. И, если он действительно был как-то причастен к нашему дорожному инциденту, то слинял он весьма вовремя, потому что как раз в это время подъехала милиция.
Невысокий, щуплый и оттого похожий на мальчишку милиционер представился лейтенантом Калмыковым и, сунув под нос оторопевшему Петровичу своё удостоверение, просочился в салон. За ним, молча и ничего не объясняя, в автобус влезли двое в штатском, ну, а следом и мы с водителем: чай, имеем право знать что к чему!
Один из штатских, должно быть опер, достал фотоаппарат и увековечил изображение «спящей красавицы» в нескольких ракурсах и планах. Затем лейтенант склонился над телом и я отвернулась, чтобы не видеть как он шарит в карманах погибшей. А зря! Я пропустила момент, когда он, разжав скрюченные пальцы девушки, вынул нечто, что заставило его удовлетворённо воскликнуть: «Оба-на! Что и требовалось доказать!».
Я подошла ближе и Калмыков, предъявив всем бирюзовую таблетку с тиснённой на ней бабочкой, добродушно пояснил:
– Витамин «Е», он же «бабочка», он же «экстази» – наркотик! Судя по всему, ваша красавица наркоманка… – он задрал рукава знакомой мне блузки и удовлетворённо констатировал: – А вот вам и синяки от уколов! – вглядевшись в правую руку девушки, он добавил: – А этот след совсем свежий… – Где-то тут должен быть «боинг», то бишь шприц, – лейтенант заглянул под кресло и вскоре выпрямился с находкой: – Ну, что я говорил?!