Шрифт:
В висках стучит. Сердце в груди все ещё колотится. Дыхание сбивается.
Унимая дрожь в руке, засунула ключ, повернула два раза. Щелчок замка, затем едва слышный скрип. Дома пусто, будить некого. Но шуметь не хочется.
Разулась ещё на улице. Прикрыла дверь. Босая прошла в ванную. Разжала руку – зазвенели, ударившись о плитку, металлические застёжки босоножек.
Замерла на несколько мгновений, словно давая тишине проникнуть внутрь. Снова по проложенным тропинкам потекли слезы, обжигающие и, как начинало казаться, нескончаемые.
Свет
Поспешно, с каким-то странным, ранее неведомым чувством отвращения стянула с себя одежду, рваную местами, запятнанную и изрядно помятую.
Повернула кран с горячей водой. В лицо ударила прохладная струя.
На губах ощутила сладковатый привкус крови, смешавшейся с водой. Ссадина на лбу ноет.
Подставила шею, плечи, грудь. Вода всё теплее и теплее, обволакивает.
Открутила кран до упора. Горячо так, что жжёт. По телу стекаются тысячи язычков жидкого пламени. Но так даже лучше.
Всего-то неосвещённый участок. Впереди, метрах в пятидесяти, дорогу мягким золотистым светом заливают фонари. Идти всего ничего. Неожиданно кто-то толчком сбоку пытается сбить с ног. На мгновение она теряет равновесие, и её уже затягивают в сторону, в чёртов узкий переулочек. Темень.
Она подаётся чуть вперёд, так, чтобы обжигающие струйки стекались по спине. Ладонью опирается о стену.
Сильные незнакомые руки обхватывают сзади, грубо заламывая её руки в локтях.
– Сволочь… Пусти… – голос приглушенный, словно и не свой, далёкий… Так не пойдёт. Бить тревогу? Бестолку. Никто не отреагирует - слишком часто стали кричать на улице просто так, забавы ради. Сопротивляться.
– Пусти!
– Не рыпайся.
До чего же неприятный голос. Освободила левую, отвела, и что есть силы, с размаху двинула ею назад. Вскрик, ругательство. Хорошо, в живот. Хватка ослабла. Улучила момент, вывернулась, освободилась…
Вода стекается по груди, животу, бёдрам, вытягивает за собой события ночи, смывает с кожи успевшую подсохнуть кровь. Рукой дотянуться до полочки с шампунем. Намылить хорошенько голову.
Горячая, горячая вода. Обжигай меня. Очищай меня. Дай мне возможность родиться заново.
Освободилась… Нет, не тут-то было. Вот она уже спиной упирается в холодную каменную стену, различает в темноте светлый овал лица. Пощёчина. Как же вовремя она повернула голову в сторону. А тяжёлые ладони тем временем словно хотят вдавить её в камень.
Касается мылом ноющих плеч, не видит, но чувствует синяки.
–
Вот сейчас, то самое чувство. Естественный животный страх, смешанный с жаждой жизни и непримиримостью, разгорающееся все сильнее чувство собственного достоинства и любовь к свободе.
Молчат, сверлят взглядом темноту перед собой, словно пытаясь прощупать мысли друг друга.
Грубо потянул на себя, резкий поворот – и он снова обхватывает её сзади.
– Не рыпайся, слышишь. Хуже будет.
К горлу приложил холодное металлическое лезвие. Да и как неприятно ощущать чужое дыхание так близко.
Она хорошенько трёт шею в том месте, снова и снова намыливая и смывая пену.
– Не ты первая, не ты последняя.
Она не шелохнётся..
– Вот и молодец.
Она впитывает жар воды каждой клеточкой кожи. Каждой клеточкой ощущает затем горячее дыхание чистого тела.
– Тебе понравится.
Гнусный смешок. Молчание. Ей отвратительно растущее сзади напряжение. Лезвие щекочет шею, и слезы начинают прокладывать солёные дорожки из глаз.
Неужели вот так?
– Молодец.
С каждым мгновением страха становилось всё меньше, а жажды свободы – больше. Она расслабилась. Он сильнее физически. У него нож.
– Хорошая девочка.
Но всё-таки…
Чужая, незнакомая рука заскользила по талии, по животу, опускаясь ниже.
Сейчас! Резко напрягается, запрокинув голову, ударяет затылком в челюсть. Вырывается, сильно врезается правым плечом в злополучную стену, и пробегает несколько шагов вглубь переулка. Не туда… Ногой цепляется за что-то. Падает на груду оконных пустых рам.
Горячая, горячая вода… Обжигай меня, очищай меня…
То самое чувство. Естественный животный страх, смешанный с жаждой жизни и непримиримостью, разгорающееся все сильнее чувство собственного достоинства и любовь к свободе. К свободе.
Глубокий выдох.
Одной рукой до упора повернула кран с холодной водой, другой закрутила тот, что с горячей. Встала и запрокинула голову так, что вода, стекая по ушам, заглушила всё вокруг.
Есть лишь она, её нагое, горячее тело и вода. Теперь уже холодная, почти ледяная. От такого контраста захватило дух.
«Не ты первая, не ты последняя». А сколько их было?
Подсушила слегка голову махровым полотенцем. Переступила через вещи на полу.