Водолазы
Шрифт:
А море подводит! Беспрерывные норд-весты, и волнение, и мертвая зыбь. И поневоле приходится «сидеть у моря и ждать погоды».
Здесь хорошо помнят белых и англичан. Все время ищут затопленные ими подводные лодки.
Товарищ Чертан идет в воду
— Лево на борт!
— Есть, лево на борт!
— Малый ход!
— Есть, малый ход.
Мы меняем курс, увидев впереди баркас с поднятым сигналом. На баркасе выкинут флаг — четыре треугольника: красный, черный, желтый, синий. Это значит: здесь под воду пошел водолаз; все проходящие суда должны уменьшить ход, не проходить по борту и обойти место спуска. Мы выполняем сигнал я приветствуем черноморцев. Военные моряки, ученики-водолазы только что вышли из школы и практикуют в Северной бухте Севастополя.
Мы идем на Северный рейд. Там тралят «Набат» и «Полтава», и посреди бухты стоит «Лебедь».
Мы видим, как Гальченко, старшина «Полтавы», вызывает сигнальными флажками водолазов; катера что-то затралили, «Лебедь» идет к Полтаве и водолаз Чертан готовься к спуску.
Он надевает шерстяные чулки, зимние брюки, свитер, теплую зимнюю феску и выходит из рубки на палубу.
Водолаза одевают.
Жарко. Небо чистое и солнце немилосердно печет. В такой жаре странно видеть человека, одетого по-зимнему. Но водолаз пойдет сейчас под воду, а там холодно и зябко.
Чертан надевает на ноги резиновый водолазный костюм, и сразу теряет свои очертания. Обычно красивый, стройный и гибкий, он вдруг становится неповоротливым и неуклюжим. Его начинают одевать. Он стоит на палубе, вытянув руки по швам, и четыре человека, ухватившись за резиновый ворот рубахи и оттягивая его, тянут рубаху вверх и начинают утрясать водолаза,— так утрясают зерно в мешке.
Он, как змея, извивается всем корпусом и наконец облегченно вздыхает — рубаха надета, и руки крепко стянуты резиновыми манжетами.
На ноги водолазу надевают, привязывая веревками, громадные кожаные ботинки на свинцовых подметках,— в каждой подметке около 9 кило веса. С борта в воду спускают трап, водолаз сходит и по колено в воде стоит теперь лицом к борту. На веревках через плечи ему надевают на спину и грудь две плоских свинцовых доски — грузы, в каждой доске по 24 кило. В талии Чертана охватывают арканом — большим пеньковым канатом, сигнальным концом. Теперь через голову ему надевают на шею медный ободок-манишку — большой медный шлем: в нем около 20 кило.
Пока товарищи его привинчивают ключами гайки — шлем прикрепляют к манишке, старший водолаз командует:
— Качай на помпе!
Двое рабочих, по пояс оголенные, становятся у нагнетательного аппарата и начинают крутить маховики-колеса — нагнетают водолазу воздух.
Мы видим, как раздувается резиновая рубаха, уродуя очертания человеческого тела.
Шлем прикреплен, на нем справа и слева — стеклянные иллюминаторы. Спереди, в овал лица, вырезан круг, и в него ввинчивают еще один — третий — иллюминатор. На руки водолаз надевает брезентовые рукавицы, старшина ударяет ладонью по шлему и командует:
— Иди!
Теперь водолаз, помимо собственного веса, несет на себе 85 килограммов.
Чертан сходит с трапа, грузно опускается в воду, неуклюже смешно размахивает руками — пробует плыть,— и идет на дно. Голова его скрывается от нас, а через несколько секунд на поверхности моря показываются пузырьки: это Чертан «травит» воздух. Это единственный внешний признак работы водолаза: пузырьки на поверхности моря — свидетели того, что водолаз регулирует воздух в своем резиновом костюме.
На крыше рубки стоит телефонный ящик и рядом с ним, развалившись и греясь на солнце, товарищ Чертана, тоже водолаз, с наушником и телефонной трубкой держит связь с водолазом.
Водолаз — на грунте. Об этом он сообщает по телефону. Здесь небольшая глубина — всего 21 метр. На этой глубине водолаз может пробыть свыше 3 часов. Давление воздуха — 2 атмосферы: на каждые 10 1/2 метров одна атмосфера.
Чем глубже море, тем меньше может быть там водолаз. На 34 метрах его держат не больше 45 минут и полчаса поднимают наверх; на 46 метрах он в воде 30 минут и полтора часа идет наверх.
На этот раз трал зацепил за кучу старого железа. Чертан возится над ней минут двадцать, освобождает трал и кричит наверх:
— Поднимай!
Люди на палубе тянут пеньковый канат, и водолаз идет наверх. Качальщики однообразными движениями рук крутят маховики-колеса, нагнетая воздух. Все боже и ближе к борту всплывают на поверхность моря пузырьки. Вот показалась голова водолаза, и сам он влезает на трап.
Водолазу нагнетают воздух
Его раздевают. Отвинчивают иллюминатор. Он щурится от неожиданного света, зло говорит:
— Рубашка течет! — и ругается.
Лейинградакий завод «Треугольник»! Тебя здесь вспоминают слишком часто. Твои водолазные рубахи плохи. Неэластичен каучук, и потому он часто ломается. Три месяца служит рубашка, потом она начинает течь и покрывается желтыми заплатами.
Для твоих рубах, «Треугольник», водолазы придумали «клеш» — широчайшие брезентовые штаны. Их надевают поверх костюма — может быть, они спасут его от порчи?..
Катера, изменив галс, пошли дальше. Водолазный баркас стал на бочку. Рабочий день продолжается.
Водолаз на качелях
Сегодня ветер смилостивился над водолазами. В море тихо, волны небольшие. Эту весть привез рано утром «Набат». Все обрадовалась. Работать в море — желание. Ибо в море больше надежд найти подводную лодку, чем здесь, в илистой и засоренной Северной бухте.
Идем в море. Мы проскакиваем в ворота, минуем заброшенную Константинопольскую батарею временен Крымской кампании и мимо гудящего бакана выходим на внешний рейд.
Все дальше от берега, и мы подходим к четырем буйкам и спугиваем сидящих на них чаек. Буйками отмечен квадрат моря, где по предположению лежит затопленная англичанами подводная лодка.