Водоворот чужих желаний
Шрифт:
— Пусть в моей комнате спит! — В дверях показался Костя, потянулся, широко зевнул.
— Костя, в школу опоздаешь! Собирайся быстро.
— Мам, я не выспался! Вы ночью шумели!
— Была причина, — веско сказал Сергей, и мальчик тут же перестал делать обиженное лицо и уставился на него во все глаза.
— Дядя Сережа, расскажите! Я тетеньку видел утром, когда она уходила.
— Все рассказы — после школы. Про тетеньку в классе никому не говори, хорошо? Семейная тайна.
Костя кивнул, счастливо улыбаясь во весь рот. Все рассказы дяди Сережи он обожал,
— Как ты с ним легко справился, — восхитилась Маша, когда в ванной раздался звук льющейся воды. — Я думала, он не уйдет, пока все не выяснит.
— Я сам не уйду, пока все не выясню. Куда девать красавицу?
Вопрос был не из простых. У Бабкина имелась своя квартира, но он сдал ее после того, как переехал к Маше, и теперь в его двух комнатах обитала молодая семейная пара с кошкой и рыбками.
— Может, к Макару? — предположила Маша.
— К Макару… ему сейчас только посторонних девиц не хватает для полного счастья.
— Сереж, что же делать? Можно, конечно, и у нас ее оставить пока… А что потом? И где Кате спать? Девчонка и так на диванчике вдвое скрючилась, бедная.
Маша задумалась и пропустила момент, когда кофе вспенился и полез через край турки.
— Так и знал! Женщина, ты можешь один раз в жизни нормальный кофе сварить, а?
Сергей отодвинул жену от плиты и принялся колдовать над кофе, подсыпая в него по чуть-чуть разных специй. Маша обрадованно села на диванчик и стала ждать своей порции.
— У меня из головы не выходит русалка, которую Катя нашла под ванной, — вслух подумала она. — Девочке только не хватает, чтобы ее муж оказался убийцей.
Сергей медленно отставил турку с кофе с горячей плиты и обернулся к жене:
— Что ты сказала?
— Пока ты искал Катину сумку, она рассказала, что случилось у нее дома. И там есть одна небольшая деталь…
Бабкин подвинул стул и сел рядом с Машей, забыв про кофе.
— Можно поподробнее?
Когда она закончила, он встал, посвистел себе под нос и достал телефон.
— Макар, — сказал он, когда Илюшин взял трубку и что-то пробурчал в нее сонным голосом. — Кажется, у нас есть то, что искал Кирилл Сковородов.
Катя ломала голову весь день, но так и не придумала, куда ей можно уехать, чтобы не обременять Машу и ее семью. Ей было стыдно даже подумать о том, что она снова останется в их маленькой квартирке, будет всем мешать и испортит им выходные, потому что посторонний человек в доме — это сплошное неудобство.
— Были бы деньги, — бормотала она себе под нос. — Уехала бы в гостиницу, а там уж выкрутилась бы как-нибудь.
Но денег не было. Мелкая наличность, которая валялась у Кати в сумочке, предназначалась на еду. До зарплаты еще было две недели. А остальные деньги остались у Артура и его матери. И, кроме того, Катя понятия не имела, какой смысл вкладывает сама в слово «выкрутиться».
«Из водоворота нельзя выкрутиться. Из него лишь только выплыть, если ты очень хорошо плаваешь». Плавать Катя умела только по-собачьи, да и этому нехитрому способу научилась год
С утра, подавив в себе неловкость, она подошла к Снежане Кочетовой и попросила приютить ее на пару дней. Но Снежана, засмущавшись, отказала:
— Катюха, извини, не могу. Уж прости, не буду ничего объяснять. Но если бы могла — пригласила бы. А что, у тебя что-то случилось?
В глазах Кочетовой загорелось такое кровожадное любопытство, что Катя сбежала от нее, отделавшись неубедительной отговоркой и обещанием рассказать все потом.
В течение дня девушка несколько раз заходила в кабинет Кошелева, и каждый раз ей хотелось попросить, чтобы он дал ей зарплату авансом. Тогда она и в самом деле сняла бы номер в самой маленькой, самой захудалой гостинице. А еще лучше — комнату у какой-нибудь старушки. Но Игорь Сергеевич последний месяц был на взводе в предвкушении выигранного тендера, а кроме того, Кате было просто стыдно просить денег и рассказывать о том, что она ушла из дома.
«Я офис-менеджер, а не девчонка, которая нагружает начальника своими проблемами. Не хватало еще попросить, чтобы он сам приютил меня».
До конца рабочего дня она так ничего и не придумала. Коллеги хорошо относились к Кате — все, кроме Аллы Прохоровны, но Викулова прекрасно понимала, что хорошие рабочие отношения — это одно, а напроситься на несколько ночей в гости — это другое. «Не попрошайничай!» — строго говорила ей мама, когда маленькая Катя пыталась выпросить очередную конфету у щедрого гостя. «Не попрошайничай», — повторяла она, когда Катя жаловалась на несправедливую оценку в школе и собиралась поговорить с учителем, чтобы тот ее исправил. Катя крепко запомнила это и не могла заставить себя заниматься тем, что для нее с тех пор так и называлось «попрошайничать».
Вечером она возвращалась с работы в переполненном метро и представляла себе Артура. Как он спит, жует, болтает с сестрой и матерью, почесывает смуглый живот. Он ни разу не позвонил ей за прошедшее время, и Катя чувствовала облегчение от этого. Она боялась звонка мужа. Боялась думать о том, как он попал в квартиру Вотчина и зачем, и старалась просто не думать об этом.
Она представила, как займет денег у Маши с Сергеем, возьмет билет на поезд и сегодня уедет же домой, к маме, и ей на секунду стало так легко на душе, как будто она одной мыслью о возвращении вычеркнула все последние тяжелые месяцы из своей жизни. В следующую секунду ее резко толкнули в плечо, и этот толчок вырвал Катю из ее мечтаний.
«Никуда я не уеду. Я не могу просто так сбежать, ничего не выяснив, бросив все, как есть. Это трусость. И потом, я не могу оставить фирму. У нас тендер через две недели!» Ей вспомнилась маленькая элегантная Наталья Ивановна Гольц, благодаря которой Катю взяли на работу, и она покачала головой. Она никого не подведет. Останется и будет работать как ни в чем не бывало.
Ее снова толкнули перед эскалатором, и внезапно Катю охватила злость на всех вокруг — на толпу, на Артура и его семью, на коллег, на саму себя, потому что она загнала себя в ловушку, из которой не видела выхода.