Воды любви (сборник)
Шрифт:
и надо ли говорить,
повторять, что именно Бог сказал косолапому
ну, ладно, да-да, он сказал:
тебе, Медведь, предстоит стать во главе всех
живых тварей, ты обретаешь большую силу, подобную моей, и я
помогу тебе выполнить твое предназначение, ведь вскоре
все существа, которых я создал, начнут вести себя…
ну, дальше вы знаетес той лишь разницей, что Косолапый ни соглашался, ни отказывал
ему было все равно, он старый служака
как скажут, так и
задерет…
Заслушавшуюся
…затем Создатель подобным же образом сделал
эти непристойные предложения
Койоту, Белке, Бизону, Зубру
Ястребу Средней Полосы, Мыши-полевке,
и многим другим представителям
фауны
и, о дьяволфлоры Молдавии в результате чего
каждый из них возомнил себя
наместником Бога
в результате за те несколько миллионов лет, что предшествовали
возникновению цивилизации
на наших землях, братцы животные так все рассорились
что Бог понял, место под ним не шатается
кресло устоит
птицы поют и пора заняться
собственно делом
сотворением мира в поэме,
что он и сделал, перепоручив это дело
мне…
Это был грандиозный успех. Даже вечно пьяный внештатный журналист газеты «Голос завода Мезон», который – завод, – владел на паях Домом Пионеров, где проводились собрания, проснулся и что-то стал записывать. Сука, Лоринков еще какой-то нарисовался, подумала с грустью и вечной своей кривой улыбкой Юля. Почему талант не раздают, как колбасу в распределителе, подумала она. Так было бы справедливо и по совести, ведь раздают ее тем, кто действительно много сделал для страны и народа… Ну ничего, подумала она. Когда-нибудь падет Совок, и талант будут выдавать в обществе «Джойнт», которое я обязательно возглавлю, подумала она. Глубоко вздохнула. Встала. Сказала:
– Жаль, что упомянув ряд современников в своей нетленке, Лоринков автоматически лишил их права голоса, – сказала она.
– Скажешь о поэме века хорошо – как бы кукушка хвалит петуха – увековечил он кукушку, – сказала она.
– Скажешь плохо – прогрессивная общественность уличит в мстительности и зависти, – сказала она.
–… Все же попробую, – сказала она.
– Не вышло из Лоринкова Данте, увековечившего своих современников. Как и Гоголя…, – сказала она.
– Несомненно, он умеет складывать словесные комбинации и со стилистикой у него все в порядке… вот, пожалуй, и все, – сказала она.
– Потому что за пазухой пустота, – сказала она и почесала за пазухой.
– Самооценка Лоринкова, увы, гораздо выше его не скажу таланта, но реализации этого таланта, – сказала она.
– Но если ему хочется увековечивать нас, ну что же, – сказала она.
Пусть только денег за рекламу не просит, – сказала она.
Вот такая муйня, пионеры, – сказала она.
Села. С неудовольствием услышала перешептывания.… «завидует, завидует», шептались где-то. Козлы, подумала с грустью и злобой Юля. Ужо вам, подумала она. Стала собирать опусы членов кружка для, – как они с Сашкой объясняли, – рассмотрения
текстов комитетом по безопас… то есть, тьфу, советом по творчеству.
К вечеру дело кружка «Орбита» сшили.
* * *
…После того, как процесс литературного кружка «Орбита» отшумел на всю МССР, и даже на Союз – приезжали корреспонденты из центральной «Комсомолки», и напивались, как водится, в усрачку, – настало время подводить итоги. Потом считать мы стали раны, как подумала про себя куратор кружка Сашка, и потянулась было записать строку в блокнотик. Вспомнила, что нечто подобное писал этот пидарас проклятый, Лермонтов. Сплюнула. Закурила «Беломорину» и сощурилась. Вести ей себя надо было как диссидентке.
– Ты ведь и есть диссидентка, – сказал товарищ майор.
– Претерпела от режима, – сказал он.
– Так веди себя как диссидентка и не выеживайся, – сказал он.…
Сашка и Юлька правда претерпели. Ведь литературный кружок «Орбита» разгромили основательно. Страна подтягивала гайки и процесс сделали показательным. За пьесу «Мелкие недочеты на БАМЕ, благодаря которым строители социализма лишь крепнут» студент Никита Хорват получил 20 лет колонии и выбросился из окна, когда его вели на допрос. Поэтесса Ирина Золотайко за стишок «Слуги народа лучше хозяев живут», отправилась на 15 лет в колонию. За басню «Назойливый шмель», в которой в иносказательной форме говорилось о нехватке хозяйственного мыла на прилавках, лучший выпускник лучшей математической школы Изя Сольцман попал в дурку, откуда вышел придурком, а его научную работу быстро переоформили на дурака от природы, сына сотрудника отдела идеологии при ЦК, Сашку Копански.
Хуже всех пришлось самому младшему.
Восьмиклассник Володя Лоринков за свой сумасшедший, бредовый, омерзительный и антисоветский пасквиль получил 25 лет строгого режима. Избежал расстрела лишь благодаря несовершеннолетию. Его возлюбленная, Леночка Шмулерман, – исключенная за месяц до выпускного из школы, и пошедшая на завод уборщицей, – в зале суда плакала и обещала ждать. Хотя, конечно, не дождалась, восемь лет терпела, а на девятый год уехала в Израиль, маланка гребанная, думала потом, – в 2006—м году, – глава Общества молдавско-еврейской дружбы Юля Иудович.
Сам Лоринков на суде вел себя достойно, – да, губы кривил, но не заплакал, – а когда вели к машине, все норовил задрать голову, и поглядеть в небо. Позже он стал выдающимся автором блатных стихов. Особенно прославилось то, которое положили на музыку, и стала петь вся страна. «Молдавский мля централ, ветер северный». Умер птенец гнезда кружка «Орбита» Володя Лоринков рано, сердце, – из-за чифиря и спиртного, – не выдержало к сорока пяти годам.