Военно-кухонный роман
Шрифт:
…Отблески свечного пламени лениво поигрывали на тёмном кафеле настенных плит, проложили желтую дорожку на водной глади набранной доверху ванны. Остро пахло горем и… дешевым одеколоном якобы от «Хьюго Босс». Его мы использовали для факелов, сделанных из ушных палок.
— Жалко, конечно, мужика, — молвила Дюйка, стоящая на моём плече. — Я к нему… как-то привыкла, что ли.
Опять врёшь, женщина. Ты стала чуть меньше. Чуть тоньше. Чуть прозрачнее. Так не выглядят те, кто провожает кого-то, к кому привык.
Хмурый Гунько поднёс факел к спичкам. Утиная спина полыхнула. Прапорщик осторожно оттолкнул пластмассовое судно и кивнул мне. Я включил «Реквием».
— У него шевельнулся ус, — Дюйка тыкнула пальцем в сторону плавучего костра. — Вон же! И ещё раз!
— Это от жара, — ответил прапорщик. — Тараканий Бог забирает его… Покойся с ми-и-иром, дружи…!
— Да заткнись ты! — Дюйка кубарем скатилась к борту ванны. — Какой нахрен бог, солдафоны тупорылые! Во! Во! Лапа задняя зашевелилась!
— У вас истерика, женщина. Прошу не нарушать Великий Ритуа…
Но Дюйка не слушала и картинно нырнула в воду. Всё-таки замужество за жабёнышем было не напрасным — плавать она научилась блестяще.
Она, конечно, не успела бы — огонь уже вплотную подобрался к Болотову. Но её порыв поддержала моя левая рука, утихомирившая поминальный костёр ковшом холодной воды.
— Феоктистов! Аптечный набор, быстр-р-р-ро!!!!
Правильно говорят: после ядерной войны выживут лишь тараканы и королева Англии. Военврачи, прибывшие из штаба армии, медленно, но верно поставили его на лапы. А ещё Дюйка, которая торчала у него все долгие дни и ночи реабилитации. Через две недели капитан уже встал на костыли, сделанные из канцелярских скрепок. А еще через пару дней он снова вернулся на службу, где его ждал орден и перевод вместе со всей ротой на новое место дислокации. Что было совершенно секретной государственной тайной, разумеется. Мы тепло попрощались, и вскоре Болотов вместе с подразделением навсегда скрылся в вентиляционной шахте. И Дюйка ушла вместе с ним — со своим четвёртым мужем. Потому что любила его. А он любил её. Всё было очень просто.
…Прошёл месяц, и я вроде как даже перестал по всем им скучать. Как-то, яростно выбрасывая из почтового ящика ворох реклам натяжных потолков и окон ПВХ, я наткнулся на мирно посапывающего Феоктистова, загулявшего в суточном увольнении. Он поведал мне, что рота расквартировалась у какой-то благообразной старухи с верхних этажей. Болотов продолжает драть их как сидоровых коз. Дюйка переродилась в четвёртый раз, и теперь её дом — алоэ. Дюйка объясняет это тем, что, мол, годы берут своё, и лекарственная квартира очень кстати. Но я думаю, что дело в другом.
Алоэ, конечно, не пуховая подушка.
Но оно явно мягче колючего кактуса.