Военное детство
Шрифт:
После работы за нами пришел отец. Поговорил с милиционером, молча забрал нас и так до самого дома не сказал ни слова.
Папка сдал дружка с рук на руки родителям, и мы пошли домой. Не успели отойти, как я услышал, что переживал дружок мой не напрасно. Я поежился, поглядывая на папку. Но тот шел так, будто он один.
Мамка меня отругала, конечно, но не сильно.
Глава
IV
Сосед Сашка, старше нас всех, но мы дружим. Отличный парень, никогда не обижает, а даже наоборот. С ним интересно. Иногда берет всю нашу ораву, весь второй этаж, меня с сестрой Зойкой (вечно мать мне ее подсовывает, сама с Толиком возится)
Возвращаемся полные впечатлений, болтаем, перебивая друг друга. Подошли к своему двору, смотрю, дед, что живет на первом этаже в другой половине дома, манит меня рукой.
Он совсем старенький, горбатый уже от возраста, но при этом все равно статный, какой-то интеллигентный что ли.
– Мама, я пришел. – кричу и бегу к дедушке. Он ко мне относится не так, как к остальным, не знаю почему. Стоит, опершись на лопату, ждет:
– Поможешь мне!?
– Да. А что надо делать?
–Ты будешь копать, а я землю носить, мне нужно яму выкопать.
Копаем, прямо у сарая. «Странный все-таки этот дед, яму надумал рыть, делать нечего. Зато добрый и не жадный.»
Я иногда прихожу к нему в гости, залезаю на печку и смотрю книги. Они у него очень интересные, большие, тяжелые, с толстыми страницами, между ними белые тоненькие, шуршащие листочки. Дедушка сказал, что бумага такая называется пергаментом. Читать я еще не умею, но картинки в них потрясающие. Бывает пьем с ним чай с чем-нибудь вкусным и на ночь я остаюсь спать. Печка всегда теплая, места много или я маленький, в общем, благодать, да и только.
А еще у него есть фотографии, на некоторых из них мои близкие родственники: мамка, тетки с дядьками и есть даже мой родной отец. Высокий, худощавый блондин, в дорогом костюме, кожаной куртке. Ботиночки просто шик. Папа мой очень красивый. Я всегда по долгу разглядываю эту фотографию.
Старик понес ведро с землей. Продолжаю ковырять, гляжу, блестит чего-то. Порылся немного. Ух ты, – медаль старая какая-то, красивая. Сунул в карман, пока дед не видит. Зачем она ему.
Вернулся дедушка:
– Ну-ка, вылези.
Спрыгнул в яму сам, стал там чего-то рассматривать, а у меня уже руки зудят, переминаюсь с ноги на ногу, так хочется похвастаться находкой.
– Ладно, спасибо, можешь идти, немножко осталось. Я теперь сам докапаю.
«Вот здорово», – подумал я и рванул на улицу.
Бегу, смотрю, как раз пацаны взрослые стоят. «Во, кого надо удивить!»
– Смотрите, что я нашел. Вот! – и открываю ладонь.
Ребята тут же взяли у меня находку и начали с интересом разглядывать, переглянулись, я стою гордый, думаю, что будет дальше:
– Барахло. – сказал вдруг один из них, размахнулся и кинул медаль куда-то далеко в кусты. Я даже не увидел, как она летела.
– Иди, не мешайся под ногами. Шкет, -ухмыльнувшись, добавил второй.
Не ожидая такого поворота событий, расстроенный, я развернулся и пошел домой. «Куда он ее зашвырнул. Не найти теперь. Дурак я, поторопился, даже ребятам показать не успел. Есть охота. И дед не угостил ничем. Ну и ладно, вдруг мамка чего сделала, а я тут шляюсь. Съедят же все.» – прибавляю шаг, хотя знаю, мою порцию, мамка никому не отдаст.
Глава
V
Бегу
Если зайти к нам на второй этаж, то сразу попадаешь в первую комнату, узкая, проходная, мы все через нее ходим. Там живет тетя Поля, а дальше, в конце дверь к тете Марусе. Она ругается на нашу ораву постоянно.
Мне достается меньше всех. Не знаю почему, но меня вообще ругают меньше, чем остальных и везде привечают. Я остаюсь на ночь, то у одних родственников, то у других и мне это нравится. Я гость. Не надо особо ничего делать. Может перепасть что-нибудь вкусненькое.
Так вот. В каждой комнате, стоит свое ведро с питьевой водой. Но открыто воду тратить никто не хочет. Чревато. Могут отправить на колонку, а идти туда не близко, да и желания особо никогда нет.
Набегавшись во дворе, вспотев, пить охота ужасно. На цыпочках поднимаемся по лестнице на верх, первое ведро тети Поли, там уже ничего нет. Она с мужем на работе и главное, чтобы не услышала тетя Маруся. Следующее ведро ее. Очень аккуратно, потихонечку, снимаем фанерку и зачерпываем воды кружкой, которая обычно стоит на ведре. Если случайно стукнул о край ведра или, например, будет слышно всплеск воды, – беда. Лучше сразу бежать наутек, пока не досталось. Я успеваю попить, Витька, Лялька и Зинка. Тетя Маруся готовит что-то на кухне. Но Зинка, умудряется громко чихнуть, тут же мы слышим быстрые шаги в нашу сторону. Срываемся с места и вылетаем на улицу. В след нам несется крик:
– Да чтоб вас перевернуло. Паразиты. Опять полведра осталось. Все полы истоптали, ироды, поймаю уши надеру…
Нам весело, успели удрать. Но попили не все. Не знаю, может это спортивный интерес, но на колонку никто так и не пошел. Подождали еще какое-то время и стали по одному, о-очень тихо подходить к тете Марусиному ведру. Последнему было особенно тяжело, черпать пришлось со дна и надо было стараться.
Глава
VI
Поздно вечером я, Сашка и Витька идем спать на улицу. Расстилаем старое одеяло на траве, недалеко от дома и, как подстреленные, валимся от усталости.
Дом у нас двухэтажный, разделенный на две части. В нашей, на первом, живет семья евреев. Их там пятеро. А на втором мы. Поднимаешься по лестнице, открываешь дверь, – маленькая прихожая. В ней тетя Поля с мужем, это наши соседи. Рядом маленькая комната, там их дети, мои друзья, Санька, Зинка, Витька и Вовка. В конце прихожей дверь в еще одну комнатушку, к мамкиной сестре, тете Марусе и дяде Васе. У них две дочери, мои двоюродные сестры: Лида и Лялька. Слева есть еще дверь на кухню. Там стоит два стола, один наш, второй тети Полин. У нее стоит примус, у тети Маруси керосинка, у нас керогаз. На кухне в стене была печь с большой полукруглой дверцей, но ее не топили. Она требовала много дров. Если же стоя на кухне, повернуть направо, увидишь большую двухстворчатую дверь, открыв ее, попадаем к нам. Наша комната самая большая, одна из стен, это часть большой печи, она очень красивая, с изразцовой плиткой. Печки дома две, одна для готовки, а вторая для отопления двух этажей. Когда ее топят, стена становится теплой. Около нее стоит полуторная кровать, на ней спят мама с отчимом. Еще одна дверь выходит на балкон, но он был такой старый и ветхий, что его сломали, а дверь забили доской. В углу на кровати лежит бабушка. Она болеет и не встает. Под подушкой для меня у нее частенько лежит конфетка, а то и две. Еще кровать для Зойки и Тольки. На полу спит дядя Коля, – он мамин брат и мой крестный. Я сплю у дверей, на сундуке.