Военные мемуары - Единство 1942-1944. Том 2
Шрифт:
Но пока я ждал, какие шаги предпримет Рузвельт, вдруг напомнил о себе Черчилль. 17 января Иден вручил мне телеграмму, посланную английским премьер-министром из Марокко. Черчилль просил меня приехать к нему. "Я имею возможность, - писал он, - устроить здесь вашу встречу с генералом Жиро в условиях полной секретности и с наилучшими перспективами".
Я не выразил по этому поводу никакого восторга. Правда, Иден дал мне понять, что Рузвельт тоже находится в Марокко, где главы союзных держав устроили конференцию, чтобы совместно наметить планы действия. Но тогда почему же Черчилль не сказал мне об этом? Почему приглашение исходило только от него одного? Если я должен был прибыть в Анфу лишь для участия в состязании в качестве английского "подопечного", а американцы выставят своего, комедия может получиться не только недостойная,
Через два дня Иден снова вручил мне телеграмму от Черчилля. Английский премьер-министр, раздосадованный моим отказом, тем более что свидетелями этого были американцы, заклинал меня пересмотреть вопрос. Иначе, заявлял он, общественное мнение сурово меня осудит, а сам он не предпримет ничего для поддержки Сражающейся Франции перед Соединенными Штатами, пока я остаюсь во главе "движения". Но на этот раз он сообщил, что "уполномочен довести до моего сведения, что приглашение на конференцию исходит от президента Соединенных Штатов, так же как и от него, Черчилля...", что прежде всего там будут обсуждаться вопросы, касающиеся Северной Африки... что президент, так же как и сам Черчилль будет счастлив, если я приму участие в дискуссии по данному вопросу.
Решив не обращать внимания на угрожающие нотки, звучавшие в послании Черчилля, которые после многих аналогичных случаев уже не производили на меня впечатления, я соглашался, что военная обстановка и состояние, в котором временно оказалась Франция, не позволяют мне отказываться от встречи с президентом Соединенных Штатов и премьер-министром его величества. В таких терминах я и выразил в конце концов свое согласие, подчеркнув все же, что вопросы, подлежащие обсуждению, "возникли как следствие предприятия, в котором Сражающаяся Франция не участвовала", и что "ситуация, к которой оно привело, по-видимому, не слишком благоприятна для союзников и, во всяком случае, для Франции".
Перед тем как отправить ответ, я со всей торжественностью созвал Национальный комитет, который, внимательно изучив дело, одобрил мою поездку в Анфу хотя бы только для личной встречи с Рузвельтом. Обсуждение мы не без умысла затянули на некоторое время. Впрочем, и потом я не особенно торопился с отъездом вместе с назначенными сопровождать меня спутниками Катру, д'Аржанлье, Палевским, ставшим начальником моего кабинета, Этгье де Буаламбером, только что прибывшим из Франции после побега из тюрьмы в Ганне, куда его заключило правительство Виши в связи с его ролью в дакарском деле. Наконец, и неблагоприятные атмосферные условия задерживали наш отъезд. Только 22 января мы прибыли в Федалу.
Там находился американский генерал Уилбер, которому было поручено встретить нас с соблюдением полной секретности. Я знал его еще по Высшей военной школе. Он приветствовал меня от имени президента Рузвельта; кроме него, присутствовали Кодрингтон, который приветствовал меня от имени Черчилля, и полковник Линарес, привезший нам от генерала Жиро приглашение на завтрак. Никаких воинских почестей нам оказано не было. Но вокруг нас выстроился американский караул. Американские машины были поданы к самолету. Я сел в первую машину, Уилбер, прежде чем последовать моему примеру, обмакнул тряпку в грязь и вымазал стекла. Все эти предосторожности применялись с целью скрыть прибытие в Марокко генерала де Голля и его спутников.
В Анфе союзники реквизировали целый квартал и выселили куда-то их обитателей. Кроме того, вокруг их резиденции было очищено от людей большое пространство. Конференция происходила за сплошным кольцом колючей проволоки. Американские патрули дежурили снаружи и внутри и не позволяли никому ни входить, ни выходить. Бытовые услуги оказывались американскими солдатами. Словом, это было настоящее пленение. То, что американцы сами жили на положении пленников, - это их дело. Но то, что они принуждали к такому же режиму и меня, да еще на суверенной французской земле, показалось мне просто оскорбительным.
И первые мои слова, с которыми я обратился к генералу Жиро, прозвучали не особенно приветливо: "Как же так, - сказал я ему, - четыре раза я предлагал вам увидеться, а теперь нам довелось встретиться в кольце колючей проволоки,
Обед, однако, прошел в сердечной атмосфере. Мы дружно вспоминали минувшие дни, и по моей просьбе наш хозяин рассказал о своем замечательном побеге из Кенигштейна. Но, когда мы встали из-за стола, генерал Жиро заговорил на иные темы. Он настойчиво твердил, что "думает только о военных делах"... что "не желает заниматься политикой"... что "никогда не слушает собеседника, если тот пытается изложить ему любую теорию или программу", что он "не читает газет и не слушает радио". То ли в силу этих своих убеждений, то ли вследствие взятых на себя обязательств, он заявил, что солидарен с "проконсулами", с Ногесом, "незаменимым в Марокко", с Буассоном, "который умело защищал колонию против иноземных вторжений, даже против немецкого", с Пейрутоном [40] , недавно заменившим генерал-губернатора Алжира Шателя и "у которого есть хватка", с Бержере, "у которого хорошие стратегические мозги". Он не скрыл, что независимо от своей решимости, действительно неколебимой, бороться с немцами, он ничего не имеет против режима Виши. Он подчеркнул, наконец, что стихийный, народный, революционный характер Сопротивления в стране ему непонятен, более того, он его не одобряет. После этого первого разговора мы простились с Жиро и отправились на нашу виллу.
40
Пейрутон Марсель (1887-1983), генерал-губернатор Алжира с 20 января 1943 по 3 июня 1943.
– Прим. ред.
День клонился к закату, и, поскольку я счел за благо безвыходно оставаться у себя, ко мне с визитом явился Макмиллан [41]– английский министр, посланный в Алжир для координации дел в западном районе Средиземноморья. Макмиллан указал мне, что вместе с Мэрфи он пытается найти формулу, приемлемую одновременно и для Жиро и для меня, и что такая формула могла бы быть предложена нам Рузвельтом и Черчиллем. Это как раз и было то вмешательство, которое я предвидел. Я дал понять Макмиллану, что соглашение Жиро - де Голль может быть осуществлено лишь между французами. Однако по усиленной просьбе английского министра я отправился к Черчиллю.
41
Макмиллан Гарольд (1894-1986), британский политический деятель, премьер-министр Великобритании с января 1957 до октября 1963, лидер Консервативной партии, с 1951 на различных министерских постах, был министром жилищного строительства и местного самоуправления (1951-1954), обороны (1954-1955), иностранных дел (1955), министр финансов (1955-1957), поставил вопрос о вступлении Великобритании в ЕЭС, на положительное решение вопроса наложил вето президент Франции Шарль де Голль.
– Прим. ред.
Пройдя к премьер-министру, я не без горячности заявил ему, что знай я, что мне придется жить на французской земле за колючей проволокой и под охраной американских штыков, я бы ни за что сюда не приехал. "Но это же оккупированная страна!" - воскликнул он. Затем, оба несколько смягчившись, мы приступили к самой сути дела. Премьер-министр сказал мне, что он договорился с президентом относительно проекта решения проблемы французских заморских владений. Генералы Жиро и де Голль будут сообща председательствовать в Комитете, где они равны, как и все прочие члены, которые тоже равны между собой во всех отношениях. Но Жиро будет осуществлять высшее военное командование, исходя из того соображения, что Соединенные Штаты, которые обеспечат материальную часть объединенной французской армии, желают договариваться по этому вопросу только с ним. "Без сомнения, - добавил Черчилль, - мой друг генерал Жиро тоже может войти в Комитет в качестве третьего председателя". Что касается Ногеса, Буассона, Пейрутона, Бержере, то они сохранят свои посты и войдут в Комитет. "Американцы их признали и желают, чтобы им оказывали доверие".