Военный дневник человека с деревянной саблей
Шрифт:
Мы обошли много домов, а в сумке у нас было несколько картошин, три кусочка хлеба, вареная свекла – и ни одной лепешки. Выбрали самый богатый по виду дом с резными наличниками, с железным петухом на крыше и решили: вот тут нам обязательно дадут что-нибудь вкусное для Светки. Но вышел хмурый хромой мужик и сказал:
– Ничего нету.
Он взял пустой чугунок из угла, плюнул себе под ноги и ушел в комнату, а мы остались в сенях. Бабушка не уходила и меня держала за руку, думала, может, он что-нибудь вынесет нам. Но он не вынес. Мы повернулись к выходу и одновременно посмотрели на гору тыкв в углу.
Мы быстро, быстро засеменили подальше от этого дома и, чтобы не идти через все село, свернули между домами в поле и побежали.
– Скорей, скорей! – задыхалась бабушка.
Но мы не могли скорей, потому что проваливались в глубокий снег. Бабушка несла тыкву. Ей было тяжело, над губой выступили капельки пота, но она все пробовала бежать и увязала, снег ее не пускал. Еле-еле выбрались на дорогу.
Мама встретила нас неласково.
– Побирушки! – крикнула она и швырнула куски хлеба и картошку по нарам. Одна картошка упала на пол и куда-то закатилась. Бабушка лазила, лазила в темноте под нарами, но так и не нашла. Она заплакала, забралась на свое место, задернула занавеску и сказала:
– Ну, вот и все, ложусь помирать. Больше не могу.
Я думал: она из-за потерявшейся картошины это сказала, полез, отыскал и положил ей около руки. Но она только погладила меня по голове, а картошку даже не заметила.
Смерть
Я думал, бабушка это сказала нарочно. И мама так думала. Легли спать, а ночью проснулись от шепота. Бабушка шептала молитву. Мама разозлилась, что она спать нам не дает, приподнялась на локте, зло спросила:
– Что ты там шепчешь?
– Отпеваю.
– Кого отпеваешь?
– Себя, жизнь свою, – ровно ответила бабушка и через несколько минут снова тоскливо забормотала.
Мама не могла спокойно слушать, она ворочалась так, что скрипели доски. Под утро не выдержала, села и, сдерживая гнев, спросила:
– Перестанешь ты или нет?
После этой ночи мама с ней целый день не разговаривала, злилась, что она не встает. Под вечер положила около руки кусок хлеба и поставила стакан молока, предупредила сердито:
– Не разлей молоко.
А наутро оказалось, что хлеб и молоко не тронуты. Мы все забеспокоились. Мама отдернула занавеску пошире, чтоб побольше свету на нарах было, потрогала бабушку за плечо:
– Мать!
Никакого отклика. Я вспрыгнул на нары, подполз, стараясь заглянуть в лицо, позвал:
– Бабушк!
Мама потянула ее за плечо посильнее, бабушка не сопротивлялась. Она легла на спину и, медленно подтянув руки, сложила их на груди. Глаза ее ничего не выражали, потому что она смотрела не на нас, а в потолок. Когда мама начала сильно трясти ее за плечо, она закрыла глаза.
– Мать, ты что надумала? Мать?
Она стала уговаривать ее выпить молока, поднесла ко рту стакан, влила несколько капель, остальное молоко растеклось по подбородку. Но бабушка не пошевелила рукой, чтобы вытереть, только слегка отклонила голову. Подошел старик, потянул маму за руку:
– Уйди, Валентина.
– А?
– Помирает она, попа надо бы.
Мама не послушалась его, она схватила платок, побежала по деревне в распахнутом пальто разыскивать врача. Нашла ветеринара. Он пришел с неохотой, раздеваться не стал, постоял около нар, за руку бабушку подержал и стал натягивать шапку.
– Что? – спросила мама.
– Ничего.
– Она не больна?
– Нет, смерти ждет.
Мама замолчала, замкнулась в себе. Она стянула наши постели и разостлала их на полу, а сама села у окна. Бабушка осталась одна на двухъярусных нарах. Мама не ложилась спать всю ночь, она даже не постелила себе постель. Я догадался, что она боится, как бы смерть не пришла, когда мы все заснем.
Я тревожно задремал. Проснулся в середине ночи внезапно, с бьющимся от страха сердцем. Мама спала, положив голову на подоконник. За окном то в одном месте, то в другом потрескивал снег. Мне представилось, что вокруг дома ходит смерть и ищет лазейку. Все двери у нас были закрыты на крепкие железные засовы, но я все равно испугался, что она проникнет в дом, когда все спят. Я нащупал рядом с собой саблю, крепко ухватился за рукоятку и притаился. Время от времени я открывал глаза и смотрел на маму. И вдруг мне показалось, что она не дышит.
– Мама, – позвал я.
Она не отозвалась, я с колотящимся сердцем выскользнул из-под одеяла, подошел к ней и понял, что ошибся. Мама спала. От окна несло холодом, растрепавшиеся мамины волосы заиндевели от морозного стекла, а кончики их вмерзли в лед. Когда я разбудил, чтоб она не простудилась, пришлось ей отдирать от подоконника примерзшие волосы.
Бабушка ждала смерти шесть дней, и смерть все эти дни по ночам ходила вокруг дома, а на седьмую ночь скрип снега заглушили моторы. Я подбежал к окну и увидел, что в рощу напротив нашего дома въезжают танки. Их было много, они крутились около нашего дома, устраиваясь на стоянку под деревьями. Мама накинула пальто, вышла на крыльцо. Я тоже оделся и незаметно вышел за ней. Какой-то солдат, проходя мимо, пошутил:
– Встречай гостей, красавица.
– Нет ли с вами врача? – сказала мама.
– А что случилось?
Она рассказала, солдат задумался, потом решительно махнул рукой.
– А ну, где она?
Он пошел вперед нас в дом, так что мы и опомниться не успели. С порога громко спросил:
– Здесь живет мать танкиста? Я привез ей от сына привет.
Он остановился, оглядываясь, и услышал из-за занавески слабый голос:
– Здесь.
Мама вздрогнула, услышав, как ответила бабушка, и лихорадочным шепотом сказала, что сына зовут Аркадием. Солдат кивнул, показывая, что понял.
– Я вам тут от Аркадия, мамаша, подарок привез.
Он подошел к столу и со стуком выложил несколько больших кусков сахару и банку свиной тушенки. Мама отдернула занавеску и увидела, что бабушка уже сидит и смотрит на всех живыми глазами.
– Чаю выпьешь? – спросила она ее.
Бабушка закрыла глаза и открыла, еле слышно сказала:
– Да.
Она выпила целую кружку сладкого чаю и с этого дня начала медленно поправляться. Солдат заходил еще несколько раз, и бабушка слушала его рассказы про дядю Аркадия и вытирала слезы. Он так правдиво рассказывал, что мама, провожая его на крыльцо, спросила: