Воевода
Шрифт:
– Понимаю, – жалобно прохрипел тот.
Вожников тут же отодвинул жаровню, выдернул саблю и перерубил веревку. Мужчина шумно ухнулся вниз и распластался на полу, не в силах встать.
– Не знаю, кто ты, добрый человек, но я стану молить за тебя Господа всю оставшуюся жизнь!
– Сейчас тебе захочется забрать свои слова обратно, дружище, – покачал головой Егор. – Мое имя – князь Заозерский. И я есть глава рати, захватившей твой город.
– О боже! – Мужик гулко уронил голову затылком об пол.
Вожников огляделся, указал на опрокинутый у стены тяжелый
– Поднимите.
Кресло он поставил сам, усевшись на него перед недожаренным скандинавом:
– Насколько я понимаю, ты и есть бургомистр Або?
– Моего несчастного Або… – простонал мужчина, не поднимая головы.
– Это верно, твоего, – согласился атаман. – Нам он совершенно не нужен. Вскоре мы отсюда уйдем. Нам все равно, что будет с Або потом. Мы можем сжечь его дотла, можем оставить таким, как есть. Это будущее зависит только от тебя.
– Вам нужно обратиться к его преосвященству епископу Беро Балку, – ответил бургомистр, закрыв глаза. – Он правит нашим городом.
– Его преосвященство имел неосторожность выйти навстречу православным воинам с крестом и проклятиями, – с сожалением развел руками Егор. – После того, как этот схизматик назвал истинных христиан язычниками, смерть «святейшества» оказалась неизбежной и мучительной. Впрочем, опыт подсказывает мне, что простые люди не особо любят назначенных сверху пастырей. Руководителя, избранного ими самими, они слушают охотнее. Так что иметь дело с тобой, бургомистр, все равно куда полезнее.
– Не хочу, – не вставая, покачал тот головой.
– Я не скажу ничего страшного, дружище, – сказал Егор. – Выкуп. Мы всего лишь хотим получить выкуп. Двести гривен – и мы оставим город целым. Не будет выкупа – мы его сожжем.
– Вы же все разграбили, все отобрали! – выдохнул бургомистр. – Разорили вконец! Кровь, пытки, слезы… Зачем, почему? За что? Что мы вам сделали?
– Не повезло, – пожал плечами Егор. – Закон джунглей. Кто слаб, того и кушают. Нас, ты знаешь, тоже особо не спрашивают, пряников мы заслужили или носом в угол. Налетело татарвьё прошлым летом – и полстраны до сих пор в крови и кишках. Так что к разговорам в пользу бедных мы нонеча не расположены. Нам нужна сила. Та самая, которую князьям дают золото и серебро. По зернышку, как курочка, где видим, там и клюем. Теперь философскую часть давай заканчивать и переходить к «прикладнухе». Двести гривен – или твой город превратится в факел.
– Вы забрали уже все! Вытрясли все до последнего денария! [20] Чего еще вам от нас нужно?! – все-таки сел на полу бургомистр. – Будьте вы прокляты!
– Иди сюда… – поманил женщину от окна Егор.
Та не посмела ослушаться, выпуталась из занавески, подошла на несколько шагов, неуверенно дергая руками; вроде как пыталась прикрыть наготу – но не знала, можно ли ей это сделать.
– Не-ет! – вскочил мужчина. – Не трогайте ее! Прошу тебя, князь, не нужно!
20
Шведский денарий –
– Не нужно бояться, бургомистр, пока она со мной, она в полной безопасности. Никто ее даже пальцем не тронет, – расслабленно вытянул ноги в кресле Егор. – Я лишь хочу сказать, что твоей жене будет очень холодно наблюдать за пепелищем, которое останется на месте ее города после нашего отъезда. И на месте ее чудесного дома. У вас очень красивый дом, милая леди. Думаю, именно из таких красивых и ухоженных гостиных выросли бальные залы.
– Спасибо, князь, – прошептала женщина. Но искренности в ее благодарности как-то не ощущалось. И она все еще не знала, что делать с руками.
– Разве твой дом, бургомистр, стоит меньше гривны? Между тем домов в городе больше полутысячи. Так что я не так уж много и прошу. Спроси своих граждан, дружище, они предпочтут остаться на пепелище или все-таки заплатить?
– Зачем мертвецам дома? – покачал головой мужчина. – Вы убили всех!
– Мне кажется, граждане Або сделали неверный выбор, – смирился атаман. – Мы лишили их только части богатства, оставив жилье, тряпье, кучу жратвы. Можно повздыхать, поплакать и жить дальше. Однако собственный бургомистр намерен оставить их голыми и босыми, да еще и без крыши над головой!
– Карл! – взмолилась женщина.
Бургомистр так же взволнованно ответил ей что-то на своей тарабарщине.
– Ладно, не суетитесь, – махнул рукой Вожников. – Я человек слова. Вас никто не тронет, пытать и допрашивать не станет. Дожидайтесь нашего отъезда в спокойствии. Ну, а потом – уж не обессудьте. Коли город не нужен вам, то нам тем более. Однако могу твердо обещать, что специально, ради баловства или устрашения, мы никого резать не станем. Кто сможет выскочить из пожара живым, тот останется цел.
– Я попробую, – негромко сказал мужчина. – Попытаюсь собрать. Может, ваши бандиты где-то что-то потеряли или забыли. Может, что-то где-то все же осталось. Двести гривен – это сто дукатов, так?
– Ничего себе у них менялы гребут! – присвистнул один из ватажников. – Серебро к золоту один к четырем сотням!
Егор прикинул в уме. Двести гривен по двести граммов в каждой означало сорок килограммов серебра. Сколько весил дукат, он не знал… Но уж, наверное, не больше пяти граммов. Все-таки монета, а не украшение, средство платежа. Выходит полкило. Маловато.
– Пятьсот, – решительно отрезал Вожников.
– Хорошо. Я попытаюсь, – судя по несколько повеселевшему голосу бургомистра, атаман прогадал. – Но ты даешь мне слово, князь, что не тронешь город?
– Слово чести! Федька, походи с бургомистром. А то как бы его с собранным выкупом кто-нибудь из наших не растряс.
– Сделаю, атаман! – вскинулся паренек.
– А как же моя жена? – облизнул губы мужчина. – Ей можно пойти в свою комнату?
– Я же обещал, что со мной она будет в полной безопасности, – ответил Вожников. – Про другие места я такой гарантии дать не могу. Если кто-то из ищущих развлечений молодцов забредет в ее спальню… Ну, сам понимаешь.