Воин эпохи Смерша
Шрифт:
Именно теперь и только теперь громадное большинство крестьянской массы будет либо за нас, либо, во всяком случае, будет не в состоянии поддержать сколько-нибудь решительно ту горстку черносотенного духовенства и реакционного городского мещанства, которые могут и хотят испытать политику насильственного сопротивления советскому декрету…
Поэтому я прихожу к безусловному выводу, что мы должны именно теперь дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких
Надо, правда, признать, что Ленин не говорил о физическом истреблении священников, в отличие от Хрущева, который мечтал показать по телевизору последнего попа, он проводил политику запугивания церкви, на местах переросшую, чего греха таить, в массовое истребление священников.
Неурожаем были охвачены центральные губернии – Саратовская, Самарская и Царицынская, и частично он задел отдельные уезды Нижегородской губернии. В других губерниях – Курской, Воронежской и Тамбовской – хлеб был. Оставалось Кремлю включить механизм перераспределения, и с голодом было бы покончено. Больше того, зерно имелось в государственных закромах, так как его продолжали продавать за границу.
Начальником операции «Помоги голодающим» (Помгол) был назначен Калинин. Ленин без обиняков высказался: «товарищ Калинин и ни в коем случае не товарищ Троцкий». Таким образом, от этой операции Ленин отвел всех лиц еврейской национальности, чтобы в случае неудачи не получить очередных погромов.
Но в связи с этими событиями есть смысл послушать августовское послание 1921 года патриарха Тихона. Вот что он писал:
«К тебе, православная Русь, первое слово мое. Во имя и ради Христа, зовет тебя устами Святая Церковь на подвиг братской, самоотверженной любви. Спеши на помощь бедствующим с руками, исполненными даров милосердия, с сердцем, полным любви и желания спасти гибнущего брата.
Пастыри стада Христова!
Молитвой у Престола Божия, у родных Святынь, исторгайте прощение Неба согрешившей земле…
Паства родная моя!
В годину великого посещения Божия благословляю тебя: воплоти и воскреси в нынешнем подвиге своем святые, незабвенные деяния благочестивых предков твоих, в годину тягчайших бед собиравших своею беззаветною верою и самоотверженной любовью во имя Христово духовную русскую мощь и ею оживотворявших умиравшую русскую землю и жизнь.
Неси и ныне спасение ей – и отойдет смерть от жертвы своей…»
А дальше в этом послании он обращается не к правительствам других стран, а к общественности:
«К тебе, человек, к вам, народы вселенной, простираю я голос свой: помогите! Помогите стране, всегда помогавшей другим! Помогите стране, кормившей многих и ныне умирающей с голода. Не до слуха вашего только, но до глубины сердца вашего пусть донесет голос мой болезненный стон обреченных на голодную смерть миллионов людей и возложит его на вашу совесть, на совесть всего человечества.
На помощь немедля!
На щедрую, широкую, нераздельную помощь!
К Тебе, Господи, воссылает
Во имя Христово исходим на делание свое: Господи, благослови».
Обращение патриарха прозвучало колокольным, набатным звоном, сразу же нашедшим отклик у многих европейских народов. Пожертвования пошли массово. А вот из хлебно благополучных областей не поступило ни одной зернинки в области, пораженные голодом.
Больше того, ленинская гвардия придумала пропагандистский лозунг, что именно духовенство «костлявой рукой голода» борется с трудящимися миллионами. Но на самом деле гибли сотни тысяч мирян по приказу властей…
В этой горестной суматохе и смуте от недорода из-за засухи подросток Саша Шурепов впервые услышал из уст отца о хозяйственности и деловитости немцев Поволжья. Он делился впечатлениями в семье.
– Немец хитер умом своим, – говаривал отец. – Глядите, он выживает. А почему? Я давеча ездил в один из хуторов и воочию познал, что такое жизненная хватка у него – русского германца.
– А что он такое сделал, что в округе голодают и мрут, а он выживает? – спросил Александр.
– От голода такого можно было избавиться так, как сделали немцы. Зашли во двор к одному хозяину. Гляжу, а во дворе у него яма, он назвал его арыком. Слеплена из глины и подсушена на солнце так, что стала как горшок. Яма эта полная воды, и воду эту держит. Вот он и поливает грядки в своем огородце. Все у него созрело и будет пущено в дело. К зиме приготовился немец, а мы все охаем да крестимся. Молитвами просим дождеца, а на больше у нас нет никакой придуманности, – распространялся батька. – Вот и гибнем массово. На рынке у нас полно пришлых горожан из других губерний, за бесценок распродающих свое имущество. Видел своими глазами, как за пригоршню семечек можно было купить норковую шубу…
Этот рассказ родителя надолго остался в памяти у Александра. Потом, когда повзрослел, ему доводилось общаться с поволжскими немцами и интересоваться, как им удалось избежать голодной смерти. Все подтвердилось…
Он увидел и их обустроенные дома, дворы и огороды. Видел он и эти крохотные искусственные водоемы, всегда заполненные колодезной или дождевой водой. С желобов крыш таких домиков аккуратно разветвлялись водоводы, отправляющие небесную жидкость строго по назначению – в арыки. Голод заставил людей думать и готовиться ко всяким неожиданностям на будущее. Засухи в Поволжье не так уж и редки.
Но следует назвать и третью причину голода. В это время все еще продолжалась Гражданская война, и армию надо было кормить. По заданию Совнаркома в провинциях стали формироваться продотряды для проведения продразверстки. Цель у них была одна – отбирать у и без того нищих крестьян так называемые излишки хлеба. Но скоро продотряды стали безжалостно отнимать и другие продукты (картофель, масло, молоко и т. п.).
Огромные крестьянские массы остались не только без посевного материала, но и без текущего пропитания, потому что продовольственные отряды подчистую выметали закрома. Крестьян попросту элементарно грабили, проявляя при этом грубые репрессивные методы. Люди умирали не только семьями, но и целыми селениями. Немногим удавалось преодолеть кордоны из заградотрядов и перебраться в другие регионы России.