Воин мрака
Шрифт:
В верховье Олег сделал долгую, на три дня, остановку. Отдохнуть и запастись продуктами: мясо над углями напечь, последних рыбешек приготовить. На морозе ведь припасы не портились – и чтобы сварганить в пути ужин, достаточно было поутру переложить за пазуху пару кусков. К вечеру еда отогревалась, и в норе перед сном можно было спокойно поужинать.
Затем снова продолжился полет и… И к полудню нового дня Середин увидел впереди крепость.
Пермь, столица одноименного великого княжества [1] , размерами не впечатляла – всего где-то три сотни на сотню шагов, –
1
Древняя Пермь, в отличие от современной, располагалась на реке Вычегде, немного выше современного Сыктывкара по течению. Согласно переписи XVI века, все население Великого Пермского княжества на тот момент составляло 6,5 тысячи человек. (Здесь и далее – примечания автора.)
Таясь тенями, ведун обогнул город, присматриваясь и мучаясь сомнениями. Он помнил предупреждение Магуры о Перуне, затаившем на него злобу, и потому снимать плащ Карачуна без особой надобности опасался. Однако вот уже второй месяц Олег ни разу даже не разделся! Не говоря уж о том, чтобы помыться, выспаться в нормальной, мягкой и теплой постели, в протопленной спальне. Но в первую очередь, конечно, – страсть хотелось попариться в бане, выгнать пот и грязь, переодеться в чистое исподнее. Ну, и медом хмельным отпиться Олег тоже не отказался бы…
Колебания разрешил частокол святилища, возведенного на взгорке возле самой реки, над которым курилось несколько темно-серых дымков. Восславлений Олег не слышал, однако знал, что именно сейчас волхвы возносят свои молитвы, призывают богов, ищут их внимания и покровительства. И почти наверняка кто-то из повелителей мира находится сейчас рядом. Если заметят… Громовержец узнает об этом уже через несколько мгновений.
Ведун промелькнул мимо деревьев обратно, к восточной стороне Перми, подальше от святилища. Задержался там, с тоской смотря на череду избушек, срубленных возле самой воды.
Это, понятно, были бани. Хозяйские. В них раз в седмицу крепкие хозяева парятся. А следом за ними – дворня и слуги. А после полуночи – банщики и нежить…
На реке возле крепости имелось сразу три проруби. Одна большая под стенами, в которой женщины полоскали белье, одна перед святилищем – видимо, из нее черпали себе воду волхвы, и одна перед банями. Зачем – понятно любому русскому человеку. Впрочем, и сейчас, когда бани не топились, возле проруби то и дело появлялись с ведрами бабы и мужики. Что было странно…
Олег, перескакивая с тени на тень, добрался до реки, поднырнул под крутой берег, в полумраке под ним скользнул до идущей к проруби тропинки, затаился. Дождался очередной женщины, зачерпнувшей воды, перескочил в ее тень, «поехал» следом.
Тетка была зело упитанной. Во всяком случае – в нескольких юбках и шубейках, распирающих ее. Однако из-под коричневого пухового платка свисала толстая русая коса. Одна – значит, незамужняя. Без заплетенных в волосы лент – жениха нет и не на выданье. Пока просто ждет знакомства.
Девушка поднялась на берег, свернула к одной из бань, поднялась на приступку, толкнула дверь. Олег скользнул в нее первым, промчался вдоль стен, благо единственное крохотное окошко, затянутое
Баня оказалась добротной, с парилкой и предбанником, несколькими полками, медным котлом для горячей воды. Топилась, правда, по-черному – над сложенным из камня очагом имелось огороженное сажниками [2] отверстие. У стены стоял щит, которым люк для дыма по окончании топки можно было закрыть.
2
Сажники – полки, которые крепились в верхней «чистой» части избы. При протопке любого строения «по-черному» на кровле со временем оседает сажа, которая начинает падать вниз. Сажники предохраняли нижние помещения от этой грязи.
В общем, не «черная» была баня, а «полубелая».
Скинув в предбаннике тулуп, верхний платок и валенки, бабища превратилась в розовощекую деваху, жиром отнюдь не лоснящуюся, но крепкую собой, с ярко-синими, как васильки, глазами. Воду она отволокла в парилку, вылила в корыто, развела щелок, разболтала. Покидала груду тряпья, потоптала длинной увесистой колотухой, отерла лоб, отвернулась к корзине и принялась разбирать сложенные там вещи на «цветные» и «белые».
Похоже, девка была служанкой или холопкой. Или просто прачкой, стирающей за плату чужое белье. Во всяком случае, напачкать столько шмоток одной семьей не так-то просто. В этом мире ткани дороги, битком набитых шкафов даже у князей не бывает, и копить грязное белье несколько месяцев никто не станет. Испачкали, поменяли – сразу постирали, чтобы можно было вскорости снова поменять.
Однако в любом случае – в ее распоряжении была баня!
Покрутившись в поисках света, ведун взметнулся наверх, присел на засыпанном сеном жердяном потолке предбанника. Подобрался к окошку продыха для выпуска дыма, высунулся на свет и, обретя плоть, снял заплечный мешок. Расстегнул плащ Карачуна, вытянул нож и тихонько постучал им по верхним бревнам.
– Кто там? – громко спросила девица.
Олег выждал, постучал еще раз.
– Кто там? Входите! – Прачка прислушалась, ругнулась, вышла в предбанник. – Да открыто, скаженные!
Дверь скрипнула на подпятниках. Похоже, девушка выглядывала наружу. Но едва скрип послышался снова, Олег тут же постучал.
– Кто тут балует? – дверь распахнулась решительно.
Ведун, пользуясь тем, что прачка выскочила наружу в поисках шутника, спрыгнул вниз, взял из печи уголек и быстро начертал на полу: «Баню протопи». Отступил в темный угол и запахнул плащ, взметнулся наверх, растворился в полумраке между крышей предбанника и кровлей.
Хлопнула дверь. Прачка вернулась, утирая лоб, – взвизгнула, увидев надпись, заметалась, сцапала колотуху. Перевела дух, спросила:
– Кто здесь?! – настороженно покрутилась на месте. – Выходи, не то хуже будет!
Не дождавшись ответа, девушка поднялась на полок, взглянула вверх, на потолок над предбанником, на сажники, спустилась вниз.
Олег выдвинулся на свет, обретая плоть, снова постучал рукоятью по бревнам.
Девица опять вскочила – но уже без визга. Покачала колотухой. Заглянула за очаг, под полки:
– Здесь кто-то есть?
Олег, прижавшись к сену, стукнул.
– Чего ты от меня хочешь?