Воин Пустоши
Шрифт:
— Сиди! — прикрикнул Мартьян.
Сквозь щели между досками проник свет, мигнул, блеклые полосы заскользили по полу.
— Пров! — севшим голосом окликнул Ефраим.
Заскрипела дверь, и в сарай сунулся батрак с длинным ружьем в руках.
— Пров, это кто там едет?
Батрак пожал плечами.
— Мне откуда знать.
— Машина одна?
— Одна. Небольшая вроде.
Пров оглянулся, и когда шум двигателя смолк, добавил:
— О, под воротами нашенскими стала.
Снаружи донесся приглушенный голос.
— Хозяин, тебя спрашивают. Трое там всего.
— Знаешь их? Не атаман ли это? Не Макота?
Голос снаружи снова что-то
— Двоих не знаю, а третий — сын Бориса Джай-Кана покойного. Того, чью ферму атаман спалил.
Ефраима нельзя было назвать человеком с богатым воображением, но перед его мысленным взором предстала картина того, как в сарай входит конопатый мальчишка с мертвыми глазами и торчащим между лопаток ножом, на деревянной рукояти которого выжжена большая буква «М».
Мгновением позже он догадался, про кого толкует Пров, и удивленно приподнялся на стуле.
— Сын Бориса? Веди сюда. Но машина пусть снаружи стоит.
Батрак кивнул и ушел, не закрыв дверь. Сидящие в сарае напряженно ждали. Снова раздались голоса, скрип калитки, приближающиеся шаги…
В сарай, жуя травинку, вошел рыжий парень, быстро оглядев присутствующих, кивнул им и сказал весело:
— Темное время для темных дел! Че это вы сидите тут, как заговорщики какие?
Он шагнул в сторону, пропустив Прова, который тоже посторонился. За ним в сарай вошел Туран Джай — хотя если бы батрак заранее не предупредил, кто это приехал, Ефраим его не узнал бы.
Пров стал под стеной у двери с одной стороны, рыжий незнакомец с другой, причем от хозяина не укрылось, что он небрежным жестом расстегнул короткое пальто и что на ремне его справа и слева висят два пистолета.
Ефраим тоже был виноват в смерти семьи Джаев, потому что покорился атаману Макоте, не предупредив Бориса, и заранее принял надменно-снисходительный вид, решив, что щенок пришел обвинять его в смерти отца. Да только все приготовленные заранее слова из головы как ветром выдуло, когда он увидел Борисова сына. Туран очень изменился — весь он бы теперь другой, все в нем новое незнакомое, от неторопливой мягкой походки до спокойно-сосредоточенного выражения лица. Он казался гораздо старше по сравнению с тем, когда Ефраим в последний раз видел его, а это было незадолго до нападения банды на их ферму. Да и одет так, как мало кто здесь мог себе позволить — куртка и штаны из кожи пятнистого дикого маниса, стоившей кучу монет, на ногах невысокие крепкие сапоги. Над плечами торчали короткие приклады двух обрезов, висящих на ремнях за спиной. Ремни крест-накрест шли через грудь, на них были ножны, кобура, подсумок и большие патроны в кожаных петлях.
Агап тихо присвистнул, разглядев все это.
Туран пересек сарай, встал напротив Ефраима — место там было свободно, и нежданный гость очутился во главе стола, как и хозяин фермы. Ногой он придвинул табурет и сел.
И сказал:
— Хорошо, что все здесь. У меня к вам дело.
Прежде чем Ефраим успел открыть рот, Мартьян спросил:
— Где ты был?
Туран посмотрел на него.
— Все это время, — пояснил мельник свой вопрос. — Тебя ведь атаман с собой увез, правильно?
— Да, — ровным, лишенным выражения голосом произнес сын покойного фермера. — Мы доехали до Корабля, который в Донной пустыне. Там я сбежал, теперь вот вернулся.
— Неплохо смотришься! — хохотнул Агап. — Такие одежи…
Он осекся, когда будущий тесть метнул на него предостерегающий взгляд.
— Бандиты все еще живут во Дворце, правильно? — спросил Туран.
Ефраима
— Сколько их сейчас?
— Человек двадцать.
— Мы проезжали мимо…
— А то кто? — перебил Соломон и ткнул кулаком в сторону рыжего парня, подпирающего стену. Тот встрепенулся, поднял голову, но не успел представиться — первым заговорил Туран:
— Его зовут Тим Белорус. Он мой друг. Будет участвовать в деле.
— В каком деле? — спросил Мартьян.
Вместо ответа Туран сказал:
— Мы проезжали мимо Дворца. Там шум, крики… Что они празднуют?
Ефраим махнул рукой:
— Ничего. То есть они каждый вечер празднуют…
— А завтра вообще перепьются пуще прежнего, — вставил Соломон, развернувшись на лавке к Турану Джаю. — Завтра, хлопец, я им водку мою отвезти должен. Много.
— Значит, завтра и нападем на Дворец.
И снова Агап заерзал на лавке, а Мартьян опять подался вперед, навалившись локтями на стол.
— Да! — кивнул Соломон. — Верно, хлопец! Я с тобой, что бы эти ни решили. Я так и понял, для чего ты прикатил! За батю свово отомстить, за мамку с братиком… Верно! Месть согревает душу. Так мой батяня покойный Израил говаривал, а он большого умища был человек и души широкой! А они — трусы!
— Соломон! — окликнул Мартьян, но старика было уже не остановить.
— Думаешь, зачем мы тут все сидим? — повысил он голос, отмахиваясь от мельника. — Потому что о том же толкуем: как на Дворец напасть да бандюков поубивать всех. Ефраим хочет, я согласен, а эти двое… Понял, хлопец? Так что Ефраим и я точно с тобой!
— Только не называй меня «хлопцем», ладно? — попросил Туран, и Соломон осекся. — Так атаман Макота любит своих людей называть.
— Где он? — спросил Мартьян. — Где сейчас атаман?
— Едет сюда.
Мельник будто именно этих слов и ждал — стукнул кулаком по столу и заговорил громче:
— Так я и знал! За тобой едет, а? Преследует? И ты хочешь, что мы прямо перед тем как он сюда заявится…
— Помолчи, — бросил Туран Джай, и Мартьян ошарашено смолк. — Не перебивай меня. Нет, Макота не за мной едет. Мы сюда приехали с горы Крым, а он движется от Моста. Слышали про Мост? Как Макота приедет — вы уже никогда головы поднять не сможете. Так и будете рабами его до самой смерти. Потому что вы рабы сейчас! — повысил он голос, увидев, как гневно сверкнули глаза Мартьяна. — Чем от них отличаетесь? Земля ваша — уже не ваша. Урожая половину отдаете, каждый бандит когда захочет, может на ваш двор прийти и любого там пристрелить… Или жену вашу, дочку с собой во Дворец утащить — и что вы сделаете? Ничего. Потому я предлагаю: напасть на Дворец. Сегодня же. Сейчас. Потом мы с Тимом там остаемся, а вы возвращаетесь к себе, вроде вы ни при чем. И когда Макота приедет… это уже наше дело будет. Мы с ним разберемся. И вы опять хозяевами на своих землях станете. А поле моего отца вам троим в дар отдаю. Делайте с ним что хотите.
Воцарилась тишина, которую прервал несмелый голос Агапа:
— Но ежели Макота скоро здесь…
— Ну, вы, короли кукурузы! — донеслось от двери, и все повернулись туда. Рыжий со странным именем Тим Белорус выплюнул травинку и, подбоченившись, насмешливо глядел на них. — Императоры полей! Вы чего, не понимаете, что вам предлагают? Вы ж вообще в стороне остаетесь — поможете только разобраться с той пьянью, что во Дворце этом засела, а дальше мы все на себя берем. Макота и знать не будет, что вы нам подмогли. Мы так все повернем, будто сами Дворец захватили. Ну, пошевелите мозгами своими картофельными…