Воин
Шрифт:
Мэтью отсчитал деньги, и продавец завернул покупку в листок грубой бумаги, перевязав сверток бечевкой.
— Приходи еще, — сказал он, быстро улыбнувшись. Конвей отошел.
Дорога к выходу с рынка была одной из самых трудных в его жизни. Мысли метались, он вспоминал о красных пылающих искрах, взвивающихся над печами кузнецов. Он был так же беспомощен. Тьма могла поглотить его, как эти искорки. Мэтью попытался думать о друзьях и о том, как они отнесутся к необходимости побега. Это будет все равно как второй раз покидать пещеру: оставаться слишком опасно, но уйти можно только в неизвестность.
Мэтта
Всю зиму Конвей пытался не придавать происходящему значения — даже в те невыносимые ночи, когда он ждал ее, а она не приходила. Иногда в такие ночи он вообще не спал, а если и спал, то неизменно просыпался в холодном поту и с громыхающим сердцем, страх до боли въедался в кости. Хуже всего было первые несколько секунд, но страх надолго оставался отравой, не дававшей ни есть, ни думать, — пока он снова не увидит Ти и не удостоверится, что все в порядке.
Даже тогда Мэтт убеждал себя, будто боится за нее, как боялся бы за любого другого, живущего по капризу Алтанара.
В те вечера, когда Ти оставалась с ним, он растворялся в таком безбрежном блаженстве, что легко готов был согласиться с мыслью: Мэтт Конвей никогда не был никем иным, никогда не жил нигде, кроме как здесь. Но в ярком свете дня он доказывал себе, что по-прежнему одинок, — как и она.
Когда они вдвоем, перебираясь под покровом темноты через стену замка, отправлялись в город, он боялся за Ти намного сильнее, чем за себя самого. И в то же время гордился ее быстротой, ее силой, ее неукротимой храбростью. Их близость в эти ночи, скованная опасностью, была оргией горечи и сладострастия.
Впереди возвышались тяжелые створки Восточных ворот, и именно теперь Конвей вдруг признался себе, что не сможет покинуть это место один, без нее. Лицо горело, но он улыбался, понимая, что впервые честно сказал себе о Ти. И почувствовал себя прекрасно.
Глава 64
Два дня Конвей мучительно пытался решить, сообщать ли своим друзьям о предстоящем побеге. С одной стороны, они мало что могли подготовить, а если начнут проявлять какую-либо необычную активность, то королевские блюстители истины что-нибудь заподозрят. Точнее, станут подозревать еще больше, поправил он себя. Они и так не доверяют всем и вся. И не без причины. Многие ненавидят Алтанара, но эта ненависть сродни той, какую обращают на реку, в которой утонул ребенок, или на огонь, в котором сгорел дом со всем скарбом. Вокруг короля была аура неземного могущества. А блюстители несли жестокость Алтанара в народ. Когда король приказывал причинить боль, они причиняли ее. И куда бы ты ни направлялся, всюду их глаза следили за тобой.
Наутро третьего дня один из них явился к Мэтту, передав лишь, что король желает его видеть. Он был одет в свои официальные белые штаны, рубаху и накидку. Конвей почувствовал, как напряглись мышцы. Стражник шел позади него, время от времени подавая односложные команды. Их рты передавали приказы короля бесцветно и безжизненно. И у них было право убивать любого, отказавшегося повиноваться.
Войдя в королевские покои, Конвей даже не обратил
— Я был вынужден пересмотреть свои планы относительно войны с Харбундаем, — произнес Алтанар. — Я собирался использовать ваши силы, чтобы переломить исход битвы в самый напряженный момент. И хочу, чтобы первое сражение оказалось последним. Моей целью является полное уничтожение армии Харбундая. В конечном итоге это сохранит жизни моих подданных. Ты согласен?
Мысль о том, что им не придется участвовать в войне, принесла большое облегчение, особенно учитывая то, что Тейт находилась где-то в тех краях. Но под словами Алтанара скрывалась угроза. Мэтью осторожно согласился.
Алтанар понимающе улыбнулся:
— Я чувствую твою сдержанность. Это хорошо. Наши войны не должны вас интересовать. Однако я хочу попросить вас обучить нескольких моих людей обращаться с вашим оружием. — Он изобразил сожаление. — Я согласен, что оружие принадлежит вам и вы используете его в моих интересах. Но у нас появилась новая проблема.
— И в чем же состоит «наша» проблема, король? — Конвей подчеркнул это слово, вызвав в глазах Алтанара неожиданную вспышку раздражения. Она тут же исчезла, уступив место одной из его слащавейших улыбок.
— Мы обнаружили ваших друзей. Двоих, чьи имена Джонс и Тейт. Они обитают в землях жирного маленького труса, величающего себя бароном Джалайлом. Тебе бы стоило сообщить мне, что та женщина — черная, о таких диковинках надо рассказывать. Так или иначе, они прибыли туда вместе с попавшим в немилость сыном Вождя Войны и его лучшим другом, изгнанными из племени Людей Собаки. Они в ответе за ту коварную атаку, которая стоила мне трех дивизий. Я не могу просить вас воевать с Харбундаем, зная, что ваши друзья будут сражаться за противную сторону.
— И ты хочешь, чтобы мы вместо этого обучали других для войны с нашими товарищами?
— Конечно, нет! — Алтанар был оскорблен. — Я за свои деньги направлю вестника сообщить этому так называемому барону, что вы находитесь на моей службе. Я дам ему шанс не ввязываться в битву и намекну, что буду за это весьма признателен. Если же он считает, что это ниже его чести, и будет настойчиво сопротивляться неизбежному, я предупрежу его, что не щажу побежденных. И, наконец, вы сообщите своим друзьям, что не принимаете участия в войне, так как она не имеет отношения к вашим интересам, и попросите их сделать то же самое.
— Но вы обучите людей нам на замену.
Теперь улыбка Алтанара стала алчной, он явно наслаждался гораздо более широкими перспективами, чем те, которые доверил своему слушателю.
— Одна неожиданность в битве подчас стоит двух дивизий. Ваше оружие будет стоить самое меньшее пяти. — Он быстро посерьезнел. — Так или иначе, самое важное то, что мы пощадим ваших друзей.
Конвей уже знал, что ему надо делать. Спор лишь разожжет пламя королевской паранойи. Но и быстрое согласие ничуть не лучше. Он произнес: