Вокруг Байкала за 73 дня
Шрифт:
Пограничную реку Езовку (граница Баргузинского заповедника), если верить карте, можно пройти в брод или по мостику. В брод мы уже находились, пойдем по мосту. Сфотографировавшись специально с оружием у опознавательного позорного сооружения (визитная карточка заповедника), мы ступили на прекрасный, бревенчатый мост, внешне точь-в-точь, как в кино про индеецев «Золото Маккены» (Ох уж эти воспоминания детства). Чудный вид, чудный плёс, чудный прозрачный поток таёжной речушки. На той стороне реки заболоченная заводь. Два медведя, завидев нас, уходят в заросли травы. Здрасти! А нам как на ту сторону теперь идти? Но делать нечего, идем, рассудив так: если бы хотели напасть – мы бы их не увидели. Когда Миша нападет, мы узнаем по нестерпимой боли в позвоночнике или черепной коробке. Это успокаивает? Не очень. Но хоть это.
Первый кордон заповедника на реке Куркавка встретил нас в обеденное время добрым стариком лесничим, который угостил нас четырьмя копчеными омулями и половиной булки хлеба. Пристроившись под разлапистой сосной на берегу реки, мы ели рыбу, слушали рассказы старика о том, как он прямо из окна дома (дом в десяти метрах от нас), выхлестнув выстрелом стёкла, завалил медведя (примерно на этом месте, где мы кушаем). Мы угостили его крепким чай и стали ждать лодку, которая, как обещал старик, должна вот-вот за нами приехать и переправить на другой берег (он договорился, да и про нас здесь уже все знают).
Лодка промчалась мимо. Дед насторожился, но промолчал. Лишь через три часа лодка вернулась, и из неё вышел (кто бы вы думали?) Борода. Протягивая нам руку, как старым знакомым, он спросил:
– В Давшу сегодня едете?
– Ты что, блять, издеваешься? Мы тебя четыре часа ждем, а ты ещё издеваешься, – он конкретно достал. – Нам на тот берег нужно.
– А? Ну щас мы приедем – ждите. – Борода и два его попутчика о чем-то поговорив с дедом-лесником, отчалили от берега.
– Вот, козлы! – сказал Вова в след уходящей лодки. – Мы их столько ждём, чтобы они подъехали, спросили.
– Я вас сейчас перевезу, – вдруг сказал лесник. – Вон в ту лодку загружайтесь, а я сейчас, – дед зашел в дом и через минуту вышел с канистрой бензина.
Вот, чтобы мы делали без таких стариков? И чтобы мы сделали, попадись нам не на территории заповедника, бородатый ублюдок. Спасибо, папаша. За рыбу, за хлеб, за понимание, за время твоё и доброту.
Всю дорогу до Давши нас пожирали комары, мучила жажда (от копченой рыбы видимо) и выламывал ноги курумник. Тропа, небольшими кусками, давала передышку, но тропа была медвежья, а это напрягала. Местами, вместо утоптанной дорожки, попадались, веками вытоптанные сотнями поколений медведей, медвежьи следы – тропа зверя, когда каждый ставит лапу точно в след, прошедшего до него. Мы попробовали идти по ней, ставя ноги точно в медвежьи следы – не удобно, в коленях ноги выворачивает внутрь.
С мыса Немнянда, красивого, как моя бабуля в девичестве, открывался вид на поселок Давша – центральную усадьбу Баргузинского заповедника. Где-то здесь должна быть наша посылка, возможная ночевка у некого Саши Поткина и разборка с администрацией заповедника по поводу придурка Федорова. (Не забыть бы поблагодарить за «Ярославец») Судя по прогнозам, взятым из книги Брянского, здесь можно принять радоновую ванну, т. е. помыться в теплой воде. Ну, что ж – посмотрим.
Спалив остаток пленки на великолепные панорамы, перезаряжая на ходу фотоаппарат (я уже лихо наловчился это делать), мы вышли к метеостанции. Белый штакетник, белые ящички, флюгера и прочие прибамбасы (это всё мы уже ни раз видели – все метеостанции стандартны, похожи одна на другую) остались позади. Всё, считай мы уже в Давше. Уже видны люди в посёлке, слышен лай собак. В пяти метрах от нас, в лесочке у берега костровище, выложенное по периметру камнями – похоже любимое место местных жителей устраивать пикники, – а в костре копается мордой огромный черный медведь. От неожиданности мы остолбенели. Медведь спокойно поднимает голову, смотрит на нас, разворачивается и не спеша уходит в лес, все видом показывая нам, как мы его достали, дескать, откуда вы взялись? – пожрать не даете. Он был так близко, он был такой огромный и он так спокойно отреагировал на нас, что мы испугаться не успели. Более того, понимая, что мы ему не интересны, мы тоже совершенно спокойно подошли к тому месту, где он рылся в остатках чьей-то трапезы и измерили его след: шесть спичечных коробков в ширину и пять в длину. Вот это машина! И чёрный, как смоль. Через пять минут мы были в посёлке и к своему удивлению и ужасу обнаружили его следы на песчаных улицах. Вокруг дома, собаки, а следы пронизывают посёлок во всех направлениях. Позже нам пояснили, что это хозяин здешних мест, и что ночами он довольно свободно бродит по улицам посёлка. К нему давно привыкли и не трогают. И он никого не трогает. Собаки, правда, лают ночью. Забавно – ночью гулять не стоит.
На доме, где, по объяснениям Алексея, должен жить тот самый Шура Поткин, висела табличка «Общежитие № 4». Следовательно, есть ещё, как минимум три, но об этом поразмышляем завтра, а пока открываем дверь, входим и здороваемся с мужчиной в клетчатой рубашке, склонившимся с надфилем над столом.
– Здравствуйте! Вы Александр Поткин?
– Я.
– Нам Алексей – лесник с Кабаньего – посоветовал обратиться к Вам. Он сказал, что у Вас можно переночевать.
– Можно, – спокойно ответил Александр, отложил свои инструменты и добавил, – проходите.
Сваливая свои мешки на нары, которые нам предоставил хозяин, мы вертели головами, рассматривая внутреннее убранство этого, в сущности, барака с двухярусными нарами, человек на восемь – десять, надёжной печкой-каменкой и огромным обеденным столом. Но вовсе не это привлекало наше внимание. На стенах, над дверями и окнами, везде висели старинные шпаги, сабли, рапиры, мечи и боевые топоры, украшенные цветными камнями, чеканкой и, Бог знает, чем ещё, но всё это напоминало музей.
– Это чьё? – спросил я у Саши.
– Это я делаю – хобби.
– В смысле делаешь?
– Ну кустарю помаленьку. Как-то в журнале увидел меч из Эрмитажа, дай, думаю, сделаю такой же, и сделал.
– А что за камни? – я указал на инкрустацию рукояток.
– Да так, стекляшки всякие. Где что найду, куплю. Металл – сталь, железо, медь, латунь, ну всё такое. Я в отпуск уезжаю в Москву или Ленинград или города, где есть такие музеи, хожу, смотрю, покупаю проспекты и копирую. Один в один. По размерам, по камням, по отделке. Вроде, получается. Вот взялся перстни делать… – Саша кивнул в сторону проспекта «Государственные собрания произведений искусств в Дрездене: из истории музея „Грюнес Гевёльбе“, лежащем на стопке других многочисленных буклетов и журналов с иллюстрациями различных драгоценных музейных экспонатов.
– Откуда это? – я взял в руки проспект.
– По почте выписываю.
– Ну ты даешь! Классно. Можно посмотреть? – вопрос относился уже к Сашиным экспонатам.
– Смотрите.
Мы с Вовой стали вертеть в руках все, какие возможно предметы. Мечи мы пробовали на вес, удобность залегания в руке и прочность. Саблями просто махали. А рапиры скрестили. Ножи, само собой, сравнивали с нашими охотничьими – самым дорогим из наших вещей. Всё было просто блеск. Камни не вываливались, чеканка и резьба – отменная и профессиональная, металл подобран и спаян как надо. На сколько мы могли судить – тонкая работа. Молодец Шура!
А Шура тем временем уже накрыл на стол. Гречневая каша, молоко, конфеты, пряники и многое другое. Мы достали Лёхину тушенку, заправили кашу, достали нашу индийскую заварку и накипятили полный чайник чая. Сели ужинать. Саша рассказывал про свою жизнь, про жизнь в Давше. Про хобби и работу. Мы рассматривали стены и проспекты и уплетали за обе щеки, особенно сладкое. Плотно перекусив (нормальным людям всего, что мы съели за раз хватило бы дня на три), собрали все свои грязные вещи (Александр выделил стиральный порошок и банное мыло) и отправились мыться и стираться на горячий источник.