Вокруг Гекубы

Логинов Святослав Владимирович

Первым начал сдавать смеситель.

– Капитан! – тревожно крикнул Стойко. – Машина перегревается! Температура тридцать восемь и два!

– Держись, сынок! – только и мог ответить Крыжовский.

Ударной дозой амидопирина температуру удалось на время сбить, но затем она принялась расти еще более угрожающими темпами.

– Нужна передышка, хотя бы пяток циклов, – доложил Стойко.

– Один цикл, – лимитировал капитан, придавив рубиновую аварийную кнопку. Попугаи, наполнявшие отсеки «Конан Дойла», полетели за борт. Хлопанье крыльев и гортанные выкрики на миг заглушили растревоженное

ворчание Гекубы, но уже через несколько секунд всю тяжесть борьбы вновь взял на себя измученный смеситель.

Однако именно эта отчаянная вылазка принесла победу. Бандиты, узрев тучу сверкающих опасных птиц, оглушенные богохульными выкриками, но более всего испуганные таинственным исчезновением попугаев, от страха потеряли головы и, подняв паруса, пустились наутек. Нерассуждающая Гекуба послушно расступилась перед точеным ростром шхуны, и «Конан Дойл», изо всех сил вцепившийся в обрывок тральной сети, был выдернут из погибельных глубин в интактный, здоровый космос. Все произошло в точном соответствии с расчетом штурмана Офирель, вариант: «следование за лидером».

Смеситель получил передышку и был готов к новым боям. Участь Гекубы, по-прежнему грозной, но уже не опасной свободному астроходу, была решена.

Дюзы ревели. Межзвездная пустота сотрясалась от громогласного рыка. Смертельный живой туман сгущался вокруг тающей Гекубы. Паруса улепетывающей шхуны смутно чернели на горизонте. Почему-то шхуна не уходила совсем, она лавировала в пространстве, иногда испуганно отскакивала, но в целом медленно, словно нехотя, приближалась к своему разоряемому вертепу.

– Какого черта они здесь делают? – раздраженно спросил капитан. – Пусть убираются подобру-поздорову!

– Они не могут, – миролюбиво заметила Ангам Жиа-хп. – Энергию они получают от Гекубы.

– Да здравствует энергетический кризис! – закричал Стойко Бруч.

– Пощадите!

Звездоплаватели обернулись. Только сейчас они обратили внимание, что попугайное воинство случайно загнало Иду Клэр в рубку звездохода. Флибустьерша стояла на коленях, молитвенно воздев стянутые в запястьях руки.

– Сжальтесь, капитан!.. – стонала она. – Гекуба гибнет!

– Что мне Гекуба! – в азарте ответствовал навигатор.

– Милосердия!.. – слезы градом сыпались из зеленых атаманских глаз. Точеный носик распух и покраснел, а шрам – память о былых стычках – грубо рассекал накусанные губы.

В таком виде Клэр была вовсе не симпатична, что радовало оскорбленное Лирино сердце. И вдруг – о, черная неблагодарность! – Стойко Бруч тихо коснулся капитанского плеча и робко произнес:

– Может, пока хватит, а?.. Жалко, все-таки красивая женщина…

– Действительно, – поддержала его Ангам Жиа-хп. – Они же без Гекубы от истощения все перемрут.

– Все? – переспросил Крыжовский.

Он метнул молниеносный взгляд туда, где под сенью Ангамовых ветвей сжался в комочек неприметный Литте, и решительным движением перекрыл подачу белка в смеситель. В нахлынувшей тишине было слышно, как всхлипывает Ида Клэр.

– Капитан, – подала голос Лира, – неужели вы собираетесь сохранить эту гадину? Предупреждаю, она опасна. Если оставить опухоль на воле, то она начнет увеличиваться в тригонометрической прогрессии!

– Не начнет! – успокоил капитан. – Инженер Бруч, готов ли ваш прибор?

– Почти, – отрапортовал Стойко. – Надо три дня на доукомплектование и настройку.

– Вы их получите. С этой минуты мы начинаем создавать новую Гекубу. Штурман Офирель, поручаю вам рассчитать оптимальную форму астеровирусных колец, препятствующих бесконтрольному разрастанию образования.

– Есть, – нехотя сказала Офирель.

* * *

Первая стадия творения была чисто механической. Повинуясь мощным силовым полям и угрожающим движениям трала, выпущенные на волю астеровирусы сомкнулись тремя взаимопроникающими кольцами и сдавили отчаянно трепещущий комочек Гекубы, обратив ее в шар диаметром приблизительно 6 371 032 метра. Вслед за тем был включен размышлятор, удачно смонтированный Стойко Бручем из запасных частей к корабельному лукойеру.

Рыхлое тело Гекубы вздрогнуло, потемнело, в нем обозначились невидимые сверху пласты гранитов, диабазов и диоритов, затем базальтов и туфов. Звездоходцы с удовольствием, а свежеплененные гекубисты с тревогой созерцали процесс создания новой Гекубы.

Пока размышлятор действовал автоматически, ко входному блоку подсоединили элементарный учебник геологии, и, перелистывая его, обстоятельный мудретрон отправлял вниз то немного известняка, то щепотку сланцев или какой-либо иной осадочной породы. Наконец он утомился, а вернее, исчерпал в судовой библиотеке труды по геохимии, геодезии и гидрогеологии. Впоследствии выяснилось, что из-за разницы в данных что-то он напутал с кларком редкого элемента празеодима, но в целом задача была решена удовлетворительно. Пришло время тонкой отделки.

Фронтальная поверхность размышлятора – чело – уже морщинилась плавными складками, напоминая речное дно. Мелкая примитивная фауна закопошилась между ними, обживая пространство, над которым толстым ковром желтела густая желатина мысли. Сквозь янтарное желе концентрированной думы просвечивали домики ручейников, личинки каких-то хищных красавиц, жадно растопырившие не знающие пощады клещи, катышки ила и невесть откуда взявшийся рыболовный крючок с обрывком лески. Словом, все как положено.

Интеллектор творил, выдумывал, пробовал, развивая мощность десять в двадцать седьмой степени пядей. Собравшиеся демиурги, взволнованные и в выходных костюмах соломенного цвета, придвинулись к аппарату, образовав подобие очереди, но то ли из-за своей малочисленности, то ли утратив за века инстинкт, создать настоящей красивой очереди не умели и держались вразнобой.

– Бортмеханик Бруч, подойдите к машине! – торжественно прогудел капитан.

Юноша вытащил из-под полы книжку и засеменил к своему детищу. Из боковой цапфы выползла мохнатая лапка и легла на затылок Стойко. Трясущимися руками Стойко затянул ремни белых очков и приступил к созиданию. Волнение передалось идеатору, вызвав в мыслеариуме небольшой шторм. Жуки-плавунцы, оцепенело висящие у поверхности мыслемассы, бросились на дно и, грубо разбросав ручейников, затонули в скоплениях ила. Хищные личинки и водяные скорпионы в панике забегали в толще мысленистой жидкости, оставляя за собой ртутные пуповины пузырьков.