Вокруг Парижа с Борисом Носиком. Том 1. Авторский путеводитель
Шрифт:
Под готическими сводами базилики происходили самые памятные события французской истории. Это сюда Жанна д’Арк, раненная в 1429 году под Парижем, приходила освятить свое боевое оружие. Под этими сводами король Генрих IV отрекался от протестантской веры отцов, здесь он служил мессу, которой стоили ему власть и Париж. Именно здесь короновали французских королев, на протяжении веков – от Анны Бретонской до Марии Медичи. Здесь златоуст Боссюэ произносил свои надгробные речи.
СОБОР СЕН-ДЕНИ – ВЕЛИКИЙ МУЗЕЙ МОНАРХИИ И СКУЛЬПТУРНОГО ИСКУССТВА. НАДГРОБИЕ ЛЮДОВИКА XII И АННЫ БРЕТОНСКОЙ
Сен-Дени познал и беды – разорение Столетней войны, Религиозных войн и Фронды,
Помню, в былые годы это великое множество королевских могил ранило мое отцовское сердце состраданием к доченьке, которая к урокам истории в лицее Генриха IV заучивала бесконечные списки французских монархов. У нас-то на Руси их было раз-два и обчелся. В базилике, впрочем, этот тяжкий груз французской истории скрашен усилиями скульпторов, и французов и итальянцев, – ренессансным мрамором, который тесали миланцы Микеле д’Ариа и Джироламо Вискардо, флорентийцы Донати ди Батиста и Бенедетто да Роведзано… Это, впрочем, лишь начало XVI века.
А позднее трудились французы – Пьер Бонтан, Филибер Делорм и еще десятки и сотни славных мастеров, воздвигших пышные надгробия королям и принцам крови, воинам и поэтам. Один перечень королевских могил или имен мастеров-ваятелей растянулся бы на много страниц, а есть ведь надгробия, перед которыми задержаться надо надолго, – вроде надгробия Анны Бретонской и Людовика XII или великолепного бронзового надгробия Генриха II и Екатерины Медичи.
Во многих книгах, в частности у того же Шатобриана, вы найдете романтическое описание здешнего подземелья, крипты, подземных часовен.
В северной части базилики Людовик XVIII после Реставрации устроил оссуарий, куда снесли кости королей, принцев и принцесс, которые в незабываемом 1793 году еще не все перебившие друг друга деятели революции свалили в общую яму у северного портала базилики.
В базилике Сен-Дени так много шедевров искусства, что, закончив их осмотр, не захочешь идти дальше. Сил ни на что больше не остается. Оно и к лучшему, ибо вокруг базилики местные власти затеяли ныне жилстроительство, а на что оно похоже, может и без осмотра угадать всякий. Чтоб это увидеть, не надо и во Францию ехать, тем более на прогулку по городу Сен-Дени тратить бесценное время жизни.
Путешествие в Шантийи
Французское плато Сарсель • Вилье-ле-Бель • Экуан • Музей Ренессанса • Ле-Мениль-Обри • Люзарш • Виарм • Бомон-сюр-Уаз • Аббатство Руайомон • Лис-Шантийи • Шантийи
От Сен-Дени и Парижа идут к северу прямые, точно по линейке прочерченные, дороги вроде шестнадцатой или семнадцатой национальной (госдороги), ибо к северу от Сен-Дени (а стало быть, и к северу от Парижа) протянулось плоское Французское плато, плато Франции. Если б я имел право менять старинные названия, я бы даже назвал его Франкским плато. В местах этих с середины V века обитало германское племя франков, которое и подарило свое имя этой стране, тогда как племя паризиев, населявшее парижский остров Сите, подарило свое имя только столице Франции да еще кое-каким мелким селениям. В сущности, паризии и франки заселили одну и ту же территорию – долину между Сеной, Марной и Уазой, и названия здешних поселений до сих пор отражают их былую принадлежность. Скажем, Фонтенэ-ан-Паризи лежит всего в каких-нибудь двух километрах от Шатенэ-ан-Франс, просто одно обязано своим названием паризиям, другое – франкам и былой маленькой Франции. Кстати, уже знакомый вам Сен-Дени еще и в XIX веке назывался Сен-Дени-ан-Франс. Так что не удивляйтесь, если вам попадутся на дороге эти «ан-Франс» и «ан-Паризи».
Плоская, плодородная эта местность, где крестьяне с усердием выращивали овощи и фрукты для прожорливой столицы, была в прошлом открыта всем бедам и нашествиям. Последнему нашествию подвергла ее сама гордая столица, застроившая в середине прошлого века старинный Сарсель (Sarcelles), что в 16 километрах к северу от Парижа, кварталами новых домов для городских работяг и иммигрантов. Жутковатый получился город-дортуар, спальный город для бедных. Даже термин такой вошел в мировую урбанистику, наподобие медицинского, – «сарселит». Им обозначают язвы, болезнь больших городов, жуткие пригороды вроде Сарселя. Тридцать лет спустя самые страшные из кварталов заново перестроили, пытались немного подлечить город от «сарселита», но, конечно, новый Сарсель и нынче малоинтересен для экскурсий. В старой его части уцелела построенная на месте старого храма римлян церковь Петра и Павла с великолепной колокольней XII века, с ренессансным западным фасадом XVII века (авторство которого приписывают известному в этих местах Жану Булану), с готическими хорами XIII века и нефами XV века, с порталом в стиле «пламенеющей» готики. На улице Ришбур в старой части города сохранился небольшой замок, с хозяйкой которого гостивший в замке любвеобильный сочинитель Жан-Жак Руссо завел некогда небольшой роман.
Двигаясь к северу среди поздних новостроек, самые любопытные из путников отыщут и старинный Вилье-ле-Бель (Villiers-le-Bel) с его римскими колодцами и великолепной церковью Сен-Дидье (XIII–XVI веков), которую считают одной из интереснейших ренессансных церквей на целом Французском Острове. Она сохранила очень старый фасад, XVII века складень работы Никола Прево и резной органный шкаф. В здешней часовне можно увидеть XVI века скульптуры, выполненные по эскизам Жана Булана.
Те же, кто не рискуют вторгаться в «спальный» микрокосм современного Сарселя, доберутся напрямую до Экуана (Ecouen) – это лишь в двадцати километрах от Парижа. Там, на северо-восточном склоне холма, красуется над равниной знаменитый ренессансный замок, в котором была собрана за последнее время прекрасная коллекция ренессансного искусства Франции.
В 1538 году коннетабль Анн де Монморанси решил обновить и перестроить родовой феодальный замок в модном стиле (в моде как раз и было ренессансное искусство, или, как уточняют, «второй ренессанс»). Сам коннетабль, чьим замком нам предстоит насладиться, является видным персонажем французской истории. Он был военачальником и ближайшим советником короля Франциска I. Много написано о непримиримости и прямоте знаменитого политика (среди его девизов были: «Не сверну с дороги!», «Искренность и верность», «Сохраняй и в споре спокойствие души» и еще другие, столь же возвышенные), о его верности трону (он погиб в Сен-Дени в пору Религиозных войн, и якобы его последняя фраза была: «Счастлив умереть за веру под знаменами короля»). В 30–40-е годы XVI века коннетабль как раз впал в немилость и, удалившись от двора, отдал свою незаурядную энергию обустройству родового гнезда, к которому привлек крупнейших мастеров Франции (Николо Делль Абате, Жана де Гурмона, Жана Клуэ, Бернара Палисси, не говоря уж о Гужоне и Булане). Коннетабль был ценителем искусства и меценатом. Удаления его от двора добилась фаворитка стареющего Франциска I Анна Пислё, герцогиня Этампская (впрочем, указывают и на некие его ошибки во время мирных переговоров с Карлом V). Наследник престола, будущий Генрих II, и его легендарная возлюбленная Диана де Пуатье в пику красавице герцогине, напротив, считали коннетабля своим союзником и не раз бывали в прекрасном его Экуане, где, если верить поэтическим откровениям божественной Дианы, она в преддверии своего 45-летия («баба ягодка опять», как выражались когда-то московские дамы) впервые одарила 25-летнего дофина всей полнотой своей нежности:
Цветок тот, видите ли, был так свеж и мил,А юноша так пылок, юн и зрел,Что дрогнула Диана, вы поймете,О случае каком идет здесь речь…Понятно, что после смерти Франциска I (в 1547 году) и естественного удаления от власти его фаворитки коннетабль был возвращен Генрихом II ко двору и осыпан милостями. Новый король не раз гостил в замке Экуан, и если коннетабль не оправдал надежд Дианы на полное подчинение, то это уже новая история, а мы пока вернемся в несравненный Экуан времен его расцвета. Замок строился в стиле ренессанса, пришедшего на Французский Остров с берегов Луары, однако это был уже «второй ренессанс», более строгий и классический, вдохновлявшийся непосредственно образцами античности.