Вокруг Света 1996 №07
Шрифт:
— Эти дети...
Она покачала головой.
— Это кое-что новое. Пеновидная жировая ткань. Закрытая клетка. Лучше, чем любая естественная изоляция. А теперь, пожалуйста, прекратите двигаться. — Она всосала мертвую кожу с руки Стива Хардта резиновым вакуум-наконечником. — Не беспокоит? Хорошо. Радиация не затронула базовые клетки. Их можно вырастить заново.
Стив по-прежнему не сводил взгляда со снега за ледяным окном. Между деревьями скользила пара неуклюже утепленных лыжников. Почему он ощущал себя таким опустошенным? Он чувствовал ее близость все эти годы. Почему же весть о том, что Каринта жива, не трогает его?
— Она все еще в Чикаго, — произнес Стив. — Все еще на прежнем месте.
— Верно. — Салех пришла на ферму поселка Лоуэр-Фокс через несколько дней после прибытия Стива. Будучи медиком, она к тому же представляла Консорциум Великих озер, военную организацию, руководящую битвой против Столпа в центре Североамериканского континента. — Каринта Толбак — независимый оператор по контракту. Она обеспечивает связь с югурскими глазоротами.
Это... сомнительная должность.
— Как и моя.
— Вот именно.
Стив не помнил, как он повстречал Каринту. Казалось, он знал ее давно, прежде чем понял, кем она была. Все они жили тогда в многоцветных палатках-куполах на возвышенностях неподалеку от Арарата, и их команда была собрана для общения с пришельцами, сброшенными на снежные равнины восточной Анатолии. Случайные пришельцы с рудиментарными крыльями пониже рук называли себя беженцами, спасающимися от войны на далекой планете. Неожиданное знакомство с Каринтой Толбак было для него тогда чем-то вроде откровения. Даже галактические пожары казались источником радости, на фоне которого ярче расцветал любовный роман.
— Так, значит, вы сможете сделать это? — спросил он у Салех сразу после того, как узнал, что Каринта жива. — Модификацию?
Ведь это возможно? Я уверен, что возможно.
— Для вас это не физиологическая проблема, — сказала ему доктор Салех. — Я вообще не думаю, что это представляет собой проблему. Все необходимые тесты готовы. Ваша сексуальная реакция совершенно нормальна. У вас не отмечено ни малейшей дисфункциональности. Незначительные отклонения после долгой изоляции. Абсолютно нормально.
— Зачем мне все это... Скажите только, что сделаете модификацию.
Вокруг смотрового стола вверх тянулись ветви с яблоками, грушами и персиками, хотя вместо стволов у них были тонкие, как карандаш полые стержни с питательным раствором.
После стычки с охранницей на сногомобиле Стиву не хотелось никого видеть. Люди из Лоуэр-Фокса напоминали ему тех умирающих, которых он видел на экранах Югурты день за днем, словно фигуры на гигантском и трагическом церемониальном фризе. Уже пять лет все гуманоиды были для него такими фигурами. Интерпретаторы глазоротов делали из них героев, негодяев или невинных жертв — в зависимости от требований моды, но все, на что они были способны, — это умереть перед камерой, взорванными хладнокровными югурами Столпа. Эти люди из Лоуэр-Фокса говорили с ним, даже прикасались к нему, но они не казались ему настоящими.
— Думаете, это необходимо? — резко бросила Салех.
— Да.
Он им нужен. Он упал с неба с посланием от Югуръюра Столпу — по крайней мере, на это указывали его показания. Салех потратила почти неделю на их изучение. После тридцати лет войны люди не могли упустить малейшей возможности переговоров. Стив Хардт представлял собой шанс на стабильность.
— Я могу сделать это. Я могу дать вам контроль над вашим сексуальным импульсом. Если он вам нужен. Итак...
— Итак, я отправляюсь в Чикаго на переговоры. Великие озера должны войти в контакт со Столпом, чтобы я смог передать послание Югуръюра. Согласны?
— Согласна. — Полномочия Салех явно превышали полномочия любого доктора, если она могла принимать подобные решения без каких-либо консультаций.
Стив медленно повернул к ней голову. Доктор Салех была высохшей, смуглой женщиной с резкими чертами и угловатыми движениями. Ее редеющие волосы прятались под колпаком. Она была молодой, когда Стив покидал Землю. Теперь она была старой, острой и жесткой, как деревянный нож для бумаги.
— Я отдам необходимые распоряжения, — сказала она. Доктор сердилась: последняя, лучшая надежда планеты желает физиологической модификации, которая превратит его в добровольного секс-маньяка.
Через мгновение на его кожу опустились механизмы. Было ли это легким зудом, вибрацией или просто иллюзией? Пока Салех хлопотала над своими приборами, он смотрел за окно, на снег. Она что-то объясняла насчет мозговых извилин, гиппокампов, нейро-передающего контроля и парасимпатической нервной системы, но ему не хотелось слушать. Сочные плоды тяжело свешивались над его ложем. Груши были такими спелыми, что сладкий сок пробивался сквозь плоть и орошал их мягкие изгибы.
Он поймал себя на том, что смотрел на женщину, насыщаясь ее телом. Ее маленькие груди круглились под делового покроя платьем, он видел упругость ее ягодиц, когда она поворачивалась, чтобы настроить что-то в аппаратуре. Он представлял ее кожу скользящей по его телу, ее мягкое тепло и бег ее острого языка по его животу, мимо пупка. Она потянулась над ним, чтобы коснуться какого-то регулятора, и он схватил ее и притянул к себе.
Невыносимая боль вспыхнула внутри, и он съежился. Успешно ткнув его в солнечное сплетение задеревеневшими пальцами, Салех отступила от кушетки на пару футов и внимательно посмотрела на него.
— Извините, — выдавил он.
— Приучайтесь управлять собой. Немедленно угомонитесь.
Его кровь постепенно остыла. Он чувствовал себя так, будто только что выполз из своей капсулы, чтобы вдохнуть свежего воздуха.
— Хорошо.
— Вы отправитесь завтра утром, — сказала она. — Вместе с конвоем до Иллинойса. Я распоряжусь.
— Чудесно, чудесно. — Он непроизвольно проводил ее взглядом. За ледяным окном нежный снег белел под деревьями, как кожа женщины под лаской ночи.
Лето и лед
Каринта прекрасно помнила минуту, когда впервые увидела Стива Хардта. Ее команда уже больше месяца пыталась наладить общение с беженцами Югура. Солнце появилось над холмами, и вся команда сбилась в кучку, следя за полосой света, подбирающейся к ним по траве. Походная плита шипела: утренняя смена увлеченно готовила овсянку. Чужеродный для этих мест запах кленового сахара повис над Анатолийским нагорьем.