Вокруг света с Кларксоном. Особенности национальной езды

Кларксон Джереми

Вы садитесь, включаете все помпы и нажимаете большую красную кнопку, которая запускает восьмицилиндровый двигатель объемом 9,7 литра. Чуть нажали на газ — и в трубу улетает целый галлон топлива. Только успели подумать «Ни фига себе, какой рев!», и сжигается еще один галлон топлива, а в движении эта машина потребляет галлон каждые 300 ярдов.

Коробка передач, как мне сказали, у него автоматическая, но переключать скорости все равно надо вручную, перемещая рычаг назад. Но вот беда: я не думал, что «перемещать» будет значит «тянуть до посинения».

Раскрутив

двигатель до 6000 оборотов, я потянул рычаг переключения передач, но ему хоть бы хны. Обороты продолжали расти и уже перевалили за 8000, потом за 9000, наконец, я в бешенстве дернул за рычаг так, что чуть не вырвал его с корнем. Подумать только, сработало. Машина тронулась, я воткнул вторую и машина рванула вперед, как пуля из пистолета.

Этому монстру для разгона с 0 до 60 миль/час нужно меньше пяти секунд. Но дара речи меня лишило не столько это, сколько цепкость, с какой толстенные колеса держались за поросшую мокрой травой землю.

Еле заметное движение крошечного гоночного руля — меня тут же качнуло вбок, и машина моментально поменяла направление. Особенно странное впечатление при езде на «Бигфут» оставлял пол из оргстекла, сквозь который был виден несущийся под колесами асфальт.

Хозяева машины не разрешили мне включать задний мост, потому что, сказали они, тогда она может наделать бед. А позже они стали жалеть, что вообще пустили меня за руль.

Даже через десять минут езды я все еще не мог освоить переключение скоростей, а стрелка тахометра намертво застряла на отметке 9200 оборотов. Поездка проходила под аккомпанемент оглушительных выстрелов из выхлопной трубы, от которых публика прыгала от восторга, а владельцы рвали на себе волосы от отчаяния.

Пребывая в блаженном неведении о разворачивавшейся за моей спиной драме, я попрактиковался переезжать через снопы сена, выставленные в качестве препятствий, и уже готовился разогнаться и перепрыгнуть через шестерку стоящих в ряд автомобилей.

И тут двигатель вырубило. Я не сразу сообразил, что на всякий случай, если вдруг водитель сойдет с ума и начнет давить зрителей, у владельцев был пульт дистанционного управления, отключавший зажигание. Они его и отключили. Пока я выбирался из кабины, кто-то назвал меня «чокнутым придурком».

Что ж, в Техасе это вполне нормальный комплимент. С тех пор на каких бы скоростных, огромных или дорогущих машинах я ни ездил, моим абсолютным фаворитом остается «Бигфут». Этот автомобиль стал бы сенсацией даже в стране, полной других поразительных вещей, а в Техасе он просто лишал дара речи всякого, кто его узрел.

Монако

Охота на лис — одна из вещей, отношение к которым у меня двоякое. С одной стороны, охота выступает для британцев своего рода связующим звеном между современностью и славным прошлым. Ничто другое не способно зажечь такой огонь в чреслах, как вид толпы орущих мужиков в обтягивающих брюках, обступающих вас в туманное зимнее утро.

Давайте наконец скажем людям правду:

единственная причина, по которой всех лис в нашей стране еще не перестреляли, не потравили газом и не вывели под корень, — это необходимость их для охоты. Если вы и вправду так переживаете за существо с торчащими ушками и пушистым рыжим хвостом, то сразу после Рождества сходите на собрание охотников и от всего сердца поблагодарите их. Эти люди продолжат охотиться на лис при любых обстоятельствах, и уж пусть лучше они убивают лис, чем соседских коров или вашего любимого хомячка.

С другой же стороны, охота на лис — варварская потеха, которой сегодня предаются лишь мерзкие типы из стилизованных под старину поместий на юге Англии. Они, видите ли, испытывают особое удовольствие от обряда «обагрения кровью», который, по идее, должен был кануть в лету вместе с обычаем сжигать на кострах ведьм. Вот ради чего бедную лисичку-сестричку разрывают в клочья свирепые охотничьи псы. Когда-нибудь я все-таки надену «аляску» и засяду в лесу с баллончиком отпугивающей собак гадости.

Точно такое же противоречивое отношение сложилось у меня к Монако. На эту страну есть две точки зрения, и я охотно подписываюсь под обеими.

Одни люди говорят, что Монако — это сортир, в котором забыли спустить воду, это полицейское государство, где карманников стреляют на месте, а финансовых мошенников приглашают в княжеский дворец на чай с плюшками. К тому же там все время моросит гадкий дождик.

С другой стороны, Монако — мировой центр «золотой молодежи», место, где вы не чувствуете вины за сотню «лимонов» на банковском счету, потому что все остальные здесь имеют гораздо больше. К тому же это залитое солнцем райское местечко.

Вначале разберемся, откуда это Монако вообще взялось. До середины XIX века это была не страна, а просто дворец с полуразвалившимися пристройками. Затем рядышком с дворцом построили роскошное, вычурное здание казино, но даже оно не помогло сделать так, чтобы княжество появилось на карте мира. Это случилось лишь в 1956 году, когда князь догадался жениться на американской актрисе Грейс Келли. В результате этой сделки в страну немедленно хлынули гигантские инвестиции из США и поехала европейская золотая тусовка. Имел место взрывообразный экономический рост, и теперь страна у всех на виду со своими домами-высотками, построенными в шестидесятых, и толпами стариков с подтяжкой кожи лица.

Но Монако — это еще «Гран-при», и не какое-нибудь, а то самое«Гран-при». В далекие двадцатые годы игорный бизнес в стране пал под натиском экономической депрессии, и власти, чтобы заманить мегабабло обратно, решили устроить автомобильные гонки прямо по городским улицам.

В результате получилось ошеломительное по красочности мероприятие. Хотя гонки по городским улицам были не внове даже по тем временам, зрелище того, как водители под палящим средиземным солнцем мчаться вдоль гавани и огибают фонарные столбы, было совершенно ни с чем не сравнить.