Вокруг света в восемьдесят дней
Шрифт:
Через девять дней после отъезда из Иокогамы Филеас Фогг проехал ровно половину земного шара.
Действительно, «Генерал Грант» 23 ноября пересёк сто восьмидесятый меридиан, тот самый, на котором в Южном полушарии находятся антиподы Лондона. Правда, из восьмидесяти дней, имевшихся в его распоряжении, мистер Фогг истратил пятьдесят два, и у него оставалось в запасе всего двадцать восемь дней. Но здесь надо заметить, что если наш путешественник и находился на полпути, то лишь в отношении «разности меридианов», а в действительности он уже покрыл более двух третей всего расстояния. В самом деле, сколько вынужденных зигзагов пришлось
В этот самый день, 23 ноября, Паспарту испытывал большую радость. Читатель, наверное, помнит, что этот упрямец во что бы то ни стало пожелал сохранить на своих знаменитых фамильных часах лондонское время, считая неверным время всех других стран, через которые он проезжал. И вот 23 ноября, хотя он ни разу не переводил стрелок своих часов ни вперёд, ни назад, они показали одинаковое время с судовыми часами.
Легко понять, как торжествовал Паспарту. Ему очень хотелось знать, что сказал бы об этом Фикс, если бы находился здесь.
«Этот мошенник наплёл мне кучу вздора про меридианы, про солнце и луну! — твердил Паспарту. — Как бы не гак! Послушаешь этих людей, так сразу испортишь свои часы! Я всегда был уверен, что рано или поздно солнцу придётся равняться по моим часам!…»
Паспарту и не подозревал, что, будь циферблат его часов разделён на двадцать четыре часа, как на итальянских башенных часах, он не имел бы никакого основания торжествовать: в то время как судовые часы показывали бы девять утра, стрелки его часов показывали бы девять вечера, то есть двадцать один час пополуночи предыдущего дня, и разница во времени была бы как раз такая, какая существует между Лондоном и сто-восьмидесятым меридианом.
Но если бы Фикс и мог объяснить это чисто физическое явление, то, несомненно, Паспарту оказался бы не способен понять и, главное, принять его. Во всяком случае, если бы сыщик, что было совершенно невероятно, появился в ту минуту на палубе, то Паспарту, с полным правом сердившийся на него, наверное, заговорил бы с ним на совсем другую тему и совершенно иным образом!
Где же находился, однако, в это время Фикс?.. Он как раз и находился на борту «Генерала Гранта».
Действительно, прибыв в Иокогаму, полицейский инспектор оставил мистера Фогга, рассчитывая вновь найти его днём, и немедля отправился к английскому консулу. Там он, наконец, получил ордер на арест, который следовал за ним от самого Бомбея и был выдан уже сорок дней назад: этот ордер был отправлен из Гонконга на том самом «Карнатике», на котором Фикс должен был ехать сам. Можно себе представить, как был разочарован сыщик! Ведь ордер стал теперь бесполезен! Фогг уже покинул английские владения! Отныне для ареста преступника необходимо было постановление о его выдаче!
«Что ж! — сказал себе Фикс, несколько остыв от гнева. — Если мой ордер не годится здесь, он будет полезен в Англии. Этот мошенник, думая, что он сбил с
Приняв такое решение, Фикс тотчас же отправился на пароход «Генерал Грант». Он был на палубе, когда туда поднялись мистер Фогг и миссис Ауда. К своему величайшему удивлению. Фикс узнал и Паспарту в его одеянии вестника бога Тенгу. Фикс тотчас же спрятался в каюту, чтобы избежать объяснения, которое могло всё испортить; рассчитывая на большое количество пассажиров, сыщик надеялся не попасться на глаза своему врагу, но в конце концов столкнулся с ним лицом к лицу на носу корабля.
Без долгих объяснении Паспарту схватил Фикса за горло и, к великому удовольствию нескольких американцев, которые немедленно стали биться об заклад, задал несчастному сыщику великолепную трёпку, наглядно доказавшую полное превосходство французского бокса над английским.
Отведя душу, Паспарту сразу успокоился и почувствовал большое облегчение. Фикс поднялся в довольно плачевном состоянии и, взглянув на своего противника, холодно спросил:
— Вы кончили?
— Пока кончил.
— Тогда пойдём поговорим.
— Чтобы я…
— Это в интересах вашего господина.
Паспарту, словно загипнотизированный хладнокровием сыщика, последовал за ним, и они уселись на носу парохода.
— Вы меня поколотили, — начал Фикс. — Хорошо. А теперь выслушайте. До сих пор я был противником господина Фогга, но теперь я на его стороне.
— Наконец-то! — воскликнул Паспарту. — Вы его считаете честным человеком?
— Ничуть, — холодно ответил Фикс, — я его считаю мошенником… Тише! Сидите спокойно и дайте мне договорить. Пока господин Фогг находился в британских владениях, я был заинтересован в том, чтобы задержать его до прибытия ордера на арест. Я делал для этого всё. Я натравил на него жрецов из бомбейской пагоды, я напоил вас в Гонконге и разлучил с вашим господином, я сделал так, что он опоздал на пакетбот, шедший в Иокогаму…
Паспарту слушал, стиснув кулаки.
— Теперь же, — продолжал Фикс, — господин Фогг, по-видимому, возвращается в Англию? Превосходно, я последую за ним. Но отныне я буду устранять с его дороги все препятствия с таким же старанием, с каким я их до сих пор нагромождал. Вы видите, я переменил игру, ибо этого требуют мои интересы. Прибавлю, что ваши интересы совпадают с моими, так как лишь в Англии вы узнаете, служите ли вы у преступника или у честного человека!
Паспарту очень внимательно выслушал Фикса и убедился, что тот говорит совершенно искренне.
— Будем друзьями? — спросил Фикс.
— Друзьями — нет, — ответил Паспарту. — Союзниками — пожалуй, но с одним условием: при малейшей попытке предательства я сверну вам шею.
— Идёт! — спокойно ответил полицейский инспектор.
Одиннадцать дней спустя, 3 декабря, «Генерал Грант» вошёл в пролив Золотых Ворот и прибыл в Сан-Франциско.
Мистер Фогг пока что не выиграл и не проиграл ни одного дня.