Вокруг света за 280$. Интернет-бестселлер теперь на книжных полках
Шрифт:
И только когда на пути встречаются бедняки, типа владельца спортивного магазина, и возникают проблемы и недопонимание.
На север, в провинцию Миссионес
В Аргентину я прилетел за два дня до окончания визового коридора – через пару дней меня бы уже не впустили. Виза у меня была на один месяц. Но до 1 сентября я должен был въехать в Чили, поэтому в Аргентине я мог оставаться не больше трех недель. Увидеть за это время всю страну, тем более такую большую, невозможно. Поэтому я выбрал три точки: водопад Игуасу на севере, город Кордоба в центре и курорт Барилоче на юге.
Своего опыта у меня еще не было, но по свидетельству автостопщиков, побывавших в этой стране до меня, автостоп
То, что по Аргентине вообще нельзя проехать автостопом, маловероятно. По-моему, на земле нет такой страны, где автостопа не было бы вообще. Но с испанским автостопом я уже был знаком не понаслышке. Если в Аргентине водители подвозят так же плохо, то по пути на Игуасу у меня может возникнуть сильное желание плюнуть на этот водопад и свернуть на дорогу, идущую к чилийской границе. Ведь, по большому счету, мне нужно ехать именно в Чили, а не к бразильской границе. И в то же время побывать на водопаде хочется. Кто знает, удастся ли еще когда-нибудь в жизни попасть в Южную Америку?
Я некоторое время колебался в нерешительности, а потом за 50 песо (еще год назад это было 50 долларов, а после финансового кризиса 2001 г. стало в четыре раза меньше) купил билет на автобус до Обера – столицы провинции Миссионес. Теперь у меня уже не было пути к отступлению. До водопада доеду. А оттуда, если автостоп окажется таким уж плохим, до чилийской границы пойду пешком!
Выступив в Российском культурном центре с рассказом о путешествии, я отправился на автовокзал, на ночной автобус.
Сейчас в Аргентине с населением 35 миллионов человек живет около 1,5 миллиона выходцев из бывших советских республик, в том числе и более полумиллиона русских. Многие приехали в 1990-х гг. Тогда нашими соотечественниками овладела тяга к «перемене мест» – бежали кто куда. Большинство, конечно, хотело в США, Канаду, Австралию или Европу. Но попасть туда было не так просто. А в Аргентину брали всех подряд, обещая «манну небесную». На это многие купились. И попали в капкан.
Конечно, с голоду умереть здесь нельзя, да и сибирских морозов нет. Но и разбогатеть не дадут. Денег хватает только на то, чтобы кое-как сводить концы с концами. Это многих отрезвило, и они вернулись в Россию или перебрались в более благополучные страны. Но оказалось много и тех, кто даже не мог собрать денег на билет домой. После обвала аргентинского песо количество желающих вернуться в Россию увеличилось, а тех, кто может купить билет, – сократилось. В российском посольстве даже всерьез обсуждалась идея прислать большой транспортный самолет МЧС и забрать на нем в Россию всех наших соотечественников, которые хотят вернуться домой.
Первые россияне попали в Аргентину еще в начале XX в. Они успешно интегрировались в новом обществе, но от своей веры не отказались. И сейчас в этой латиноамериканской стране есть десятки православных церквей. В одном только Буэнос-Айресе их четыре, две принадлежат Московской патриархии, две – Зарубежной церкви. Самый же старый православный храм в Аргентине – Покрова Святой Богородицы, возведенный в 1904 г. в поселке Трес-Капанес в северной провинции Миссионес, знаменит тем, что на нем установлен колокол, подаренный прихожанам лично царем Николаем II.
В провинцию Миссионес я ехал для того, чтобы посмотреть на водопад Игуасу. Но нельзя же было упустить возможность заодно познакомиться с одной из самых больших и хорошо организованных русских общин Аргентины.
Центр этой общины находится в городе Обера. Автобус пришел туда рано-рано утром. Еще только начинал брезжить рассвет. Будить в это время российского консула, пусть и не настоящего, а почетного, я не стал и пошел гулять по пустынным улицам городка.
Почетный консул России Зинона Поздняк родилась в Аргентине, а ее родители в тридцатые годы прошлого века приехали из Польши. Именно оттуда, с Западной Украины и Западной Белоруссии, и попадало сюда большинство украинцев, белорусов и русских.
– Я вышла замуж за украинца, – рассказывала мне Зинона за чашкой чая матэ. – Вместе с мужем мы держали магазин и мастерскую по ремонту сельхозтехники. После смерти мужа я закрыла бизнес, стала жить на пенсию и заниматься общественной работой.
– А за то, что вы почетный российский консул, вам платят?
– Нет. Консульство находится в моем же доме, все расходы на поездки и телефонные звонки также ложатся на мои плечи.
Зинона предложила мне остановиться в комнате ее дома.
– Всего по 10 песо за ночь. Это в два раза дешевле, чем в отеле.
Так и я внес свой посильный вклад в содержание почетного российского консульства. Хорошо, у меня тогда еще оставались хоть какие-то деньги. Иначе меня приняли бы за богатого (раз могу себе позволить путешествовать вокруг света), но страшно жадного путешественника.
«Русские» в Обера
Город Обера вырос буквально на пустом месте. Вернее, даже пустого места здесь не было, пока его не очистили от густых джунглей эмигранты, попавшие сюда из Европы в начале 30-х годов: поляки, украинцы, немцы, скандинавы, итальянцы, испанцы… Потом сюда какими-то неисповедимыми путями забрели японцы и арабы. Живут они дружно, но своих корней не забывают. На центральной улице в ряд выстроились памятники Николаю Копернику, Шопену, Тарасу Шевченко, генералу Франко… Есть и абстрактные скульптуры, но с четко узнаваемым национальным колоритом: немецким, китайским, японским…
На окраине Обера построили Парк дружбы. Там все общины имеют свои «дома культуры», построенные в легко узнаваемом псевдонациональном стиле. Удивительно, как много стран послали в Аргентину своих представителей. Ладно бы сюда приезжали только из Восточной Европы. Но ведь зачем-то судьба занесла на далекий южный континент «благополучных» немцев, швейцарцев, скандинавов. И арабы как-то сюда проникли.
Внешний вид этих своеобразных «домов культуры» отражает как национальные мотивы, так и финансовое благополучие общины. И ее стремление «пустить пыль в глаза». «Русский дом» – это сруб из толстых бревен, по внешнему виду похожий на что-то среднее между загородной дачей и деревенской церковью. Внутри – небольшой музей: русские национальные костюмы, самовары, деревянные ложки. На стене – фото красавицы. Это Тамара Кристина Сердюк, которая в 1991 г. на общеаргентинском слете эмигрантов стала «Мисс эмигрант», причем именно как русская красавица, хотя один ее дедушка по матери был англичанин Мак Дональд, другой – украинец, и только мать – русская.
В Обера русская православная церковь принадлежит Московской патриархии, но священник отец Виссарион – парагваец, а прихожане хоть и русские по национальности, но в большей своей части уже не русскоязычные, а испаноязычные. А сама церковь внутри больше похожа на католическую, а не православную.
Большинство новых российских эмигрантов приезжает в аргентинскую глубинку к своим родственникам, эмигрировавшим сюда в тридцатые годы. История семьи Давиденко из города Осташкова Тверской области – исключение. Наталья работала в Анапе библиотекарем, и в начале девяностых годов ей в руки попался журнал со статьей о русской общине в Обера. Она написала Зиноне, которая тоже упоминалась в статье. У них завязалась переписка, и вскоре Наталье удалось убедить своего мужа уехать в Аргентину. Когда они сюда приехали, сын Андрей еще несколько лет ходил в школу, муж Владимир работал на бульдозере в джунглях, а она сама, не найдя работы по специальности, решила попробовать себя в бизнесе. Начинала с изготовления на продажу русских пирожков. Аргентинцам они пришлись по вкусу. И бизнес быстро стал развиваться. На заработанные своим трудом деньги они купили киоск, а позднее – и квартиру в доме по соседству. Владимир бросил свою работу и стал помогать жене. Когда Андрей окончил школу, он тоже присоединился к семейному бизнесу. И сейчас они втроем по очереди торгуют в киоске семь дней в неделю с семи часов утра до одиннадцати вечера.