Вокруг света за 280$. Интернет-бестселлер теперь на книжных полках

Шанин Валерий

В одних монастырях монахи питаются тем, что собрали с местных жителей во время утреннего обхода (в обед доедают то, что осталось с завтрака). В других ее готовят «гражданские», работающие на монастырских кухнях. В любом случае сами монахи теоретически не должны иметь никакого отношения ни к приготовлению пищи, ни к ее хранению. Однако на практике это оказывается не совсем так.

В вопросе, что считать едой, а что – нет, царит полная неразбериха. Самые консервативные – пьют только воду; более либеральные – сок, молоко, чай, кофе, какао со сгущенным молоком; а самые неортодоксальные – в «не еду» включают также печенье, вафли, конфеты… Все это, естественно, можно

найти как на общих кухнях, где любой монах в любое время может выпить чаю или кофе, так и в кельях.

Казалось бы, рис должен быть исключением. Это «еда» с любой точки зрения (для тайских крестьян зачастую единственная еда). Однако когда мы голодными приходили в какой-нибудь монастырь переночевать, монахи приносили из своих келий не только сухой паек (консервы, печенье, чай, кофе, какао, сгущенное молоко и т. д.), но и вареный рис. И мне, честно говоря, до сих пор не дает покоя вопрос: «Для чего по вечерам держат в кельях вареный рис, если на завтрак будет свежий?»

Вначале мы заходили в монастыри только по вечерам, проситься на ночлег. Но вскоре разведали, что днем, в самую жару, там же можно отдохнуть в тени, принять душ, попить…

Чем больше я узнавал жизнь тайских монахов, тем больше удивлялся. Например, среди них очень много курящих. Как известно, Будда Шакьямуни составлял монастырский устав еще в V веке до н. э. О запрете на алкоголь он упомянул, а вот о курении, естественно, не было сказано ни слова. Вот и в монастыре, в который мы зашли переждать дневную жару, монахи как раз устроили перекур. Или… медитацию? Это с какой стороны посмотреть.

В одной буддистской притче говорится о том, как два монаха обратились к своему настоятелю с просьбой разрешить курить. На следующий день один из приятелей увидел, как его товарищ смело расхаживает по монастырю с сигаретой в зубах, а ему настоятель это строго-настрого запретил.

– А что ты говорил? – спросил монах, выпустив клубы дыма изо рта.

– Я спросил: «Можно ли курить во время медитации?» И получил ответ: «Нет».

– А я спросил: «Можно ли медитировать во время курения?»…

Американец в лесу

Когда едешь автостопом по Таиланду и просишь подбросить в сторону какого-нибудь определенного монастыря «сколько по пути», то никогда не высадят на повороте, а обязательно привезут прямо к храму. Вот и в знаменитый лесной монастырь Ват Пананачат Беунвай нам не понадобилось идти от трассы три километра пешком. Хотя водителю и пришлось для этого сделать крюк (зато он, видимо, сильно улучшил свою карму).

Хотя важность медитации известна в Таиланде любому школьнику, количество людей, действительно ее практикующих, там ничуть не больше, чем в западных странах. Даже среди монахов процент любителей этих умственных упражнений не больше, чем среди европейских профессоров и студентов. Большую часть мастеров медитации можно найти в лесных монастырях. Туда стремятся монахи, стремящиеся держаться подальше от людской суеты, и иностранцы, приезжающие в Таиланд учиться восточной мудрости.

Лесной монастырь Ват Пананачат Беунвай известен не только в Таиланде, но и за рубежом как один из крупнейших учебных центров. Именно поэтому здесь, в глухой тайской провинции, так много иностранцев. Европейцы-послушники носят белую одежду и живут в отдельных «кельях». Здесь это – разбросанные в беспорядке по густому лесу домики на сваях. На них для надежной защиты от надоедливых насекомых надевают перевернутые днищем вверх яркие пластиковые тарелки, резко контрастирующие с общим стилем дощатых строений.

На заросшей густым лесом территории монастыря мы встретили американца, приехавшего на трехмесячный курс медитации.

– Наш ум находится в постоянном движении. Чтобы его успокоить, нужно сосредоточить свое внимание на каком-нибудь объекте. Теория медитации существует уже третью тысячу лет. Согласно ей, нужно концентрироваться на чем-то до тех пор, пока не сможешь «видеть» выбранный объект «внутренним взором». В качестве такого объекта для медитации можно выбрать даже человеческий труп. Можно упражняться и на абстракциях, таких как Будда, Дхамма, Сангха или пространство, сознание, ничто; на эмоциях – любовь, сострадание, радость, единение.

– И вас учат здесь всем этим методам? – удивился я.

– Нет конечно. Это и не нужно. Все они, в конечном счете, ведут к одной цели – к Нирване. Здесь мы обычно практикуем самый популярный в Таиланде, и вообще у последователей буддизма тхеравады, метод «полное осознание». Его суть очень проста: чем бы ты ни занимался, ты должен постоянно отдавать себе полный отчет во всех своих действиях. Например, если при ходьбе нужно осознавать, как левая нога поднялась, правая опускается, касается земли, опирается на нее, начинает отрываться, приподнимается…

Как мы жили в «телефонной будке»

После затянувшейся на четыре недели поездки на север Таиланда мы опять вернулись в Бангкок. В поисках ночлега пошли по всем попадавшимся на нашем пути монастырям. Но везде, как сговорились, отказывались оставлять нас даже на одну ночь: «У нас места нет!»

Когда уже стемнело, мы забрели в ярко освещенный Ват Теприсинтаравас. Шли к нему напрямик, по каким-то темным закоулкам, поэтому и внутрь попали не сквозь центральные ворота, а через заднюю калитку. На веранде одного из коттеджей сидел солидный монах в окружении учеников – Срипай Кусарасито.

Как позднее выяснилось, мы случайно попали на настоятеля тайского монастыря в Чикаго – иерарха, имеющего ранг, примерно соответствующий христианскому епископу. По приглашению одного из своих американских учеников Срипай Кусарасито был и в Москве. Возможно, именно в благодарность за оказанный в России теплый прием он сразу же согласился нас приютить.

Оставалось найти свободное место. А в бангкокских монастырях это не такое простое дело. Однако решение все же нашлось. Нас поселили в библиотеке. Скорее ее можно было назвать огромной… телефонной будкой. Внутри одноэтажного домика на расстоянии вытянутой руки от зарешеченных окон стоят два телефона-автомата. Снаружи через прутья решетки можно дотянуться до трубки, опустить монеты, набрать номер. А вот расковырять монетоприемник, оторвать трубку и вообще как-то раскурочить сам автомат уже несподручно.

В этой «телефонной будке» мы провели не одну ночь, как в других монастырях, а три ночи подряд. Каждый вечер к нам в гости заходили «американец» Срипай Кусара-сито и его друг Па Саней Фумпуанг (мы прозвали его Брежневым из-за удивительного сходства с прототипом). Они вместе учились в семинарии и поднимались по ступенькам иерархии.

В это время мы оказались в двойственном положении. С одной стороны, нам по-прежнему хотелось попасть в Австралию, причем с визами! А с другой – у нас оставалось примерно по 50 долларов – как раз на консульский сбор. Если нам опять откажут в визе, то не будет денег на то, чтобы вернуться назад домой (минимум 45$ нужно на визы Лаоса и Китая). Если же дадут, что маловероятно, будет не легче. Как мы сможем вообще без денег добраться из Таиланда до Австралии?