Вокруг света за погодой
Шрифт:
— Есть, тяни!
— Ух ты! Как трамвай!
— Разойдись, чернилами обрызгает!
Рывком вытащенный из воды, кальмар шлепался на палубу и почти мгновенно засыпал.
— Полпуда, не меньше, — уважительно шептались болельщики и почтительно смотрели на Игоря Нелидова.
— Ерунда, не больше семи килограммов, — скромничал Игорь, с деленным равнодушием отпихивая добычу ногой. — Коля, не забывай про свои обязанности. Коля Сарайкин тащил кальмара в каюту, где мы его чистили под струей воды из умывальника. Игорь был наш главный добытчик, а готовили кальмаров к столу Мика, Галя и Коля, у которого был кое-какой «блат» на камбузе.
В отличие от своих двоюродных братьев осьминогов кальмары имеют десять щупальцев — «ног» и обитают главным образом в открытом море. Щупальца растут из головы, отсюда и название — головоногие моллюски. Но подлинным чудом природы головоногие считаются из-за своего «реактивного двигателя», который они изобрели несколько раньше человека — на четыреста — пятьсот миллионов лет (цифра приблизительная, заранее извиняюсь за возможную ошибку в две-три недели). Кальмар всасывает воду в специально оборудованную камеру, а затем резко выбрасывает наружу. Возникающая при этом реактивная сила толкает его в противоположную сторону, а так как безупречно отлаженная система действует непрерывно, кальмар носится по морю со скоростью свыше пятидесяти километров в час. А иногда эта живая ракета вылетает из воды и стремительно проносится по воздуху несколько десятков метров — не для собственного удовольствия, а чтобы оставить с носом уже выделяющего желудочный сок тунца или другого врага.
И при всем своем техническом совершенстве кальмар — легкая добыча для опытного ловца. Виной тому ненасытная прожорливость, которая побуждает кальмаров хватать все, что своим внешним видом вызывает аппетит. Хитроумный человек обнаружил эту слабость и придумал джигу (мы ее называли кальмарницей) — блестящий пластмассовый или фарфоровый цилиндрик с многочисленными крючками. При попытке сожрать приманку — голую, без всякой наживы! — кальмар попадается на крючок. Остальное зависит от личной инициативы. На размышления дается доля секунды. Умный кальмар успевает сориентироваться, и тогда с борта слышатся проклятия неудачника, который остался без весьма дефицитной джиги, а менее сообразительный головоногий вне себя от изумления совершает свой последний полет и вскоре превращается в деликатесное блюдо (с майонезом — пальчики оближешь!).
С первых же дней лидерство захватили два аса — Игорь Нелидов и Анатолий Кошельков. Конечно, многие другие тоже ловили, но без блеска: и количество не то и весом поменьше. Как и в начале рейса, поразительно не везло Гисю: за долгие бессонные ночи Степан Иванович поймал с десяток таких жалких кальмаров, что плюнул на это бесперспективное дело и надолго смотал удочки. Но все рекорды неожиданно побили двое любителей, которых настоящие профессионалы и за конкурентов не считали: старший электромеханик Владимир Степанович Дрямов и автор этих строк.
В тот памятный вечер кальмары вели себя как-то странно. Они, как и прежде, носились по освещенной поверхности, подходили к самому борту, в мгновение ока исчезали из виду и снова появлялись, но по необъяснимой прихоти решительно отказывались клевать. Шли часы, но даже признанные асы потеряли всякое терпение и разошлись по каютам. И вдруг с кормы послышался возглас: «Есть!». Все бросились туда.
У ног Дрямова лежал откормленный пятикилограммовый «кабанчик». Мы еще не успели как следует позавидовать, как вновь услышали: «Есть!» — и второй кальмар шлепнулся рядом с первым. И началась мистика: примерно раз в минуту Дрямов восклицал «Есть!» и вытаскивал очередного кальмара. Что творилось! Дрямова отталкивали в сторону, бросали кальмарницы с его места и подергивали их так, как это делал Владимир Степанович, но все напрасно: кальмар не шел, будто заколдованный! А Дрямов спокойно переходил на свободное место и с пунктуальностью, приводившей всех в бешенство, продолжал злодействовать. На глазах у изнемогающих от зависти товарищей он за полчаса выдернул штук двадцать кальмаров и, заявив, что ему наскучило это занятие, отправился спать. И правильно сделал, потому что с разных сторон доносились пожелания, самым добрым из которых было: «За борт колдуна!». И в самом деле, едва только Дрямов ушел, то здесь, то там стали раздаваться ликующие крики. Одного за другим таскал Саша Мягков, здоровенного, явно с полпуда вытащил радист Женя Бондаренко, своих первых в этом рейсе кальмаров поймали Ковтанюк и Ткаченко. Впрочем, Вадим Яковлевич незамедлительно раскаялся в этом, потому что кальмар, прощаясь с жизнью, выплеснул весь запас чернил. Ткаченко побежал стирать рубашку, и тут отличился я.
Кальмарная лихорадка продолжалась еще много дней, но ни до этой ночи, ни после нее никто не мог похвастаться такой редкостной добычей. Она официально запротоколирована, наделала много шуму, и я, не рискуя быть обвиненным в нескромности, констатирую железный и неопровержимый факт: мне выпало счастье поймать самого маленького кальмара в нынешнем сезоне. Более того, знатоки утверждали, что такого крохотного, в полторы спички длиной, лилипута они еще ни разу в жизни не видели и, по-видимому, вряд ли когда-нибудь увидят. Упиваясь своей славой, я в интересах справедливости пытался разделить ее с Колей Сарайкиным, под крик которого: «Тяните! Не оборвите леску, уж очень здоровый!» — и был пойман этот рекордный кальмар, но Коля великодушно отказался от своей доли. Так что слава досталась мне целиком.
Поначалу лихорадка вызывала у начальства серьезную озабоченность. Ранним утром, обходя судно, старпом хватался за голову: все палубы и борта были залиты чернилами, которые вырабатываются кальмарами в целях самозащиты и извергаются при крайней опасности.
— Стихийная сила! — Капитан беспомощно разводил руками. — Ничего не поделаешь, Артемий Харлампович, приказами эпидемию не остановишь. Помню, как-то проходил я на китобойце Яванское море, и несколько ночей подряд люди не спали — бегали от борта к борту с криками: «Смотрите, какая черепаха!», «Братцы, меч-рыба!», «Морская змея!» Потом привыкли, успокоились… Людям нужна разрядка, одними кинофильмами и вечерами отдыха не отделаешься. Прими какие-нибудь меры для успокоения совести.
Меры были приняты, и охотники за кальмарами переселились на швартовую палубу, железное покрытие которой легко обмывалось из шланга забортной водой. Но, несмотря на такое ограничение, в следующую ночь был установлен абсолютный рекорд: добыча превысила тысячу штук! Теперь уже отмахнуться от кальмаров стало невозможно, такая добыча приобретала промысловое значение. Кончились наши пирушки при закрытых дверях — кальмаров было так много, что они пошли на общий стол. Мы ели их каждый день, вареных, пареных и жареных, и так пресытились, что начали ворчать: «Опять кальмары? Сколько можно? Надоело». Тогда капитан приказал часть добычи заморозить про запас, и впоследствии мы щедро угощали посетителей судна этим экзотическим лакомством.
Отныне наши асы охотились только на крупных кальмаров, а мелочь просто выбрасывали. Однако гигантских головоногих нам увидеть не довелось. А легенд о них наслышались множество. Конечно, в чудовища размером с остров теперь никто не верит, но сведения о кракенах, кальмарах-великанах, вполне достоверны. Есть свидетельство одного норвежского капитана о двадцатиметровом кальмаре, который напал на судно и пытался его протаранить. Другие источники повествуют о чудовищах длиной до тридцати метров, а один кальмар был выброшен на берег и точно замерен: длина его оказалась восемнадцать метров, вес — восемь тонн. Вот вам и моллюски!
Пятна на солнце, радиозонды и переменная облачность
Долгие месяцы готовились к эксперименту, прошли во имя него полмира, недели и дни считали, а час настал — и вроде бы ничего не изменилось. Поначалу я был даже разочарован: «крупнейший в истории», «не имеющий себе равных», «международный» и так далее Тропический эксперимент — а все осталось таким же будничным, разве что работы научному составу порядком прибавилось.
— А чего ты ждал? — удивился Вилли. — Сенсационных открытий, «эврик», потока поздравлений и вручения тут же, в море, Нобелевских премий? Ничего подобного не произойдет.