Вокзал потерянных снов
Шрифт:
– Иди сюда, – ответил Айзек. – Хочу показать тебе кое-что.
Когда Дэвид увидел подвешенный кокон, он издал короткий смешок, а затем зажал рот рукой.
– Святой Джаббер! – воскликнул он. – Какая огромная! Когда эта штуковина вылупится, я лучше куда-нибудь смоюсь…
– Да уж… В общем, поэтому я тебе ее и показываю. Чтобы предупредить: не вздумай вскрывать. Помоги привязать ее внутри клетки к прутьям.
Вдруг снизу донесся шум, словно вода пробивалась через засоренные водопроводные трубы. Затем послышалось шипение поршней. Айзек с Дэвидом переглянулись в недоумении.
– Похоже,
Внутри коротких медных и латунных трубок, служивших конструкции мозгом, забурлил беспорядочный поток новых данных. Передаваемые посредством поршней, винтиков и бесчисленных клапанов, огромные порции информации распирали тесное пространство конструкции.
Бесконечно малые количества энергии выбивались из-под превосходно сконструированных паровых молоточков. В самом центре мозга находилась коробка с втиснутыми в нее рядами миниатюрных переключателей, которые с бешеной скоростью поднимались и опускались. Каждый переключатель представлял собой управляемый паром синапс, нажимавший на кнопки и двигавший рычаги в чрезвычайно сложных комбинациях.
Чистильщик сделал судорожное движение.
Где-то глубоко в вычислителе данные циркулировали по особому солипсическому замкнутому кругу, который и представлял собой вирус, зародившийся там, где на миг соскользнула какая-нибудь пустяковая шестеренка. По мере того как пар все быстрее и мощнее бежал по черепной коробке, бесполезный набор вирусных запросов непрестанно крутился по замкнутому аутичному кругу, открывая и закрывая одни и те же клапаны, включая и выключая в одном и том же порядке одни и те же прерыватели.
Но на сей раз вирус получил новую пищу. Программы, загруженные мастером в аналитическую машину, рассылали по хитроумным извивам мозжечка весьма странные инструкции. Клапаны стучали, а переключатели отрывисто жужжали, слишком быстро, чтобы это было похоже на какое-либо осмысленное движение. И все же в прерывистых рядах цифрового кода мутировал и развивался грубый маленький вирус.
Закодированная информация била ключом внутри этих убогих шипящих нейронов, питаясь рекурсивной идиотией вируса и разматывая клубок свежих данных. Вирус расцвел с новой силой. Бессмысленный посыл, лежащий в его основе, это немое вращение по кругу ускорялось, давая побеги новообразованных вирусных кодов, распространявшихся во все стороны в бешеном двоичном вихре, добираясь до каждого уголка процессора.
Каждый из дополнительных вирусных контуров повторял этот процесс до тех пор, пока инструкции и самосгенерированные программы не заполонили каждую дорожку весьма ограниченной вычислительной машины.
Чистильщик стоял в углу, чуть заметно подрагивая и жужжа.
Там, где когда-то был рядовой узел его клапанного мозга, все еще вертелся изначальный вирус, комбинация дефективных данных и бессмысленных отсылок. Вирус был тот же, но уже трансформировавшийся. Он больше не преследовал разрушительных целей, он превратился в метод, в генератор, в движущую силу.
Уже весьма скоро центральный процессор мозга стрекотал и пощелкивал во всю мощь. Хитроумные механизмы стучали по воле новых программ, которые с жужжанием прогонялись через аналоговые клапаны. Сегменты аналитического
Дэвид и Айзек разговаривали наверху, улыбаясь и строя удивленные мины при звуках, которые невольно издавал несчастный чистильщик.
Данные поступали непрекращающимся потоком: сперва источником их служил тот объемистый набор перфокарт, которые загрузил мастер и информация с которых хранилась в ячейке памяти, а теперь действующий процессор преобразовал эти данные в инструкции. А поток все шел и шел неутомимой волной абстрактных команд, которые состояли всего лишь из комбинаций «да/нет» или «вкл./выкл.», но они поступали в таком количестве и в таких сложных сочетаниях, что по своему смыслу почти приближались к абстрактным идеям.
И наконец в какой-то момент количество переросло в качество. В мозгу чистильщика что-то изменилось.
Еще мгновение назад он был вычислительной машиной, бесстрастно пытающейся справиться с нахлынувшим потоком информации. И вдруг какая-то железка соскочила, и клапаны начали выстукивать то, что не было заложено в цифровых инструкциях. Аналитическая машина сама начала генерировать информационные петли. С шипением вырвавшегося под огромным давлением пара процессор задумался над собственным творением.
Он стал мыслить.
Чистильщик с несвойственной ему сознательностью задумался над собственными раздумьями.
Он не почувствовал ни удивления, ни радости, ни раздражения, ни экзистенциального страха.
Только любопытство.
Те пакеты данных, которые доселе ожидали своей очереди, циркулируя незамеченными внутри клапанного накопителя, вдруг обрели значимость, подверглись доныне неведомой процедуре вычисления, предполагавшей обработку данных ради неких внутренних целей. То, что было непонятно для чистильщика, вдруг обрело смысл. Информация давала совет. Обещание. Это было приглашением. Предостережением.
Чистильщик долго стоял неподвижно, лишь тихо шипел пар.
Айзек так далеко перегнулся через лестничные перила, что они обиженно заскрипели. Он свешивался вниз до тех пор, пока не увидел под собой конструкцию и ноги Дэвида. Айзек обратил внимание на неуверенные подергивания чистильщика и нахмурился.
Но едва он открыл рот, чтобы что-то сказать, как чистильщик распрямился и встал на изготовку. Он протянул всасывающую трубу пылесоса и начал, сперва неуверенно, очищать пол от грязи. Затем выставил позади себя вращающуюся щетку и принялся шлифовать ею половые доски. Айзек высматривал в конструкции признаки неисправности, однако та перемещалась с прямо-таки на глазах возраставшей уверенностью. Лицо Айзека просветлело, когда он увидел наконец, что чистильщик в первый раз за несколько недель успешно выполняет уборку.