Волчьи пляски

Гализдра Юрий

– Я почитаю, – пообещал собеседник, пряча папку в аляповатую спортивную сумку, висящую у него на плече, – Обещаю быть внимательным. Это все?

– Нет, не все, – Угрюмов полез в карман и вынул из него небольшой сверток, – Здесь сумма денег на первое время и твои новые документы. Сделаны частным образом через официальные каналы. Они совершенно настоящие. Паспорт, водительские права. Даже трудовая книжка. Ты теперь у нас Глеб Куликов. И по документам, и по внешности. Детдомовец и некогда известная личность среди местной гопоты Вологды. От этого будешь, так сказать, плясать. Я позаботился о том, чтобы твоя новая

фамилия ни единого раза не мелькнула для оперативных служб. Ни в одном из архивов правоохранительных структур, кроме как в паспортном столе по месту твоей новой прописки ее, то бишь фамилии, нет. Больше того, я позаботился о том, чтобы твоих новых установочных данных в письменном виде не осталось даже у меня. Эту информацию, как и многое, самое важное, я собираюсь держать только в своей голове. Такие предосторожности необходимы, если ты теперь станешь новым автономным игроком на поле той большой игры, что затеял и разыгрывает Сталевар.

– Полностью автономным?

– Безусловно, – генерал достал из внутреннего кармана пиджака записную книжку, по закладке нашел нужное место и вырвал из нее листок, – Здесь я записал для тебя частоту, на которой тебе нужно будет выходить в эфир. Частота была предназначена для нужд резидентуры внешней разведки, сейчас используется мало, однако регулярно прослушивается. Твой позывной – Кречет. На случай, если частоту станет прослушивать кто-то из посторонних, ты будешь использовать смысловой словарный шифр, образец которого я вложил в папку. Разобрать его несложно, но потребуется время и специальные навыки. В любом случае, сообщай только общую информацию. О чем-либо конкретном мы сможем договориться при личном контакте.

– Это будет возможно?

– Это необходимо, – кивнул генерал, – Однако, перечень подобных мест будет неизменным, и известным только нам двоим. В папке найдешь листочек и с таким списком. Но, прошу, избавься от него сразу же, как только запомнишь наизусть.

– Ясно. Будут еще рекомендации и указания?

Генерал вздохнул и полез в карман. Затем, достав аккуратно сложенный вчетверо носовой платок, промокнул им вспотевший лоб.

– Указаний я тебе теперь давать не вправе. Только одна рекомендация. Будь осторожен. Верить никому нельзя. То место, где ты сейчас обитаешь, смени. Опасайся «хвоста». Я не удивлюсь, если за мной сейчас ведется слежка. Слишком много я маячил перед глазами у тех, перед кем не следовало.

Молодой человек задумчиво опустил взор вниз, на сверток с документами, который сжимал в руке.

– Значит, – произнес он, улыбнувшись улыбкой знакомой теперь, наверное, только Василию Егоровичу, – Глеб Куликов? Вы у меня останетесь основным контактом?

– И пока единственным, – подтвердил генерал, – До тех самых пор, пока я не подберу надежного человека. Когда это произойдет, я сообщу тебе и лично представлю новый доверенный контакт. Лишний человек в окружении может провалить все дело.

– Понял, – блеснул глазами в ответ собеседник, – Расходимся?

– Да, – подтвердил Угрюмов, – Пора. Мы слишком долго находимся вдвоем на этом месте. Основное я до тебя довел. Остальное найдешь в папке. Бывай, сынок. И не забудь провериться, когда станешь уходить к месту твоего нынешнего места проживания.

– Проверюсь, – отозвался собеседник и, удобнее перехватив лямку висящей на плече сумки, быстро направился с набережной прочь.

Угрюмов, переборов желание посмотреть тому вслед, тяжело вздохнул и пространно уставился на рябь водной глади.

– –

Одна полутемная арка отделяла его от двора, в котором он прожил без малого четверть века. За ней еще три десятка шагов до подъезда, недолгий подъем по лестнице на третий этаж, и, повернув налево, он упрется в обитую кожзамом входную квартирную дверь. За этой дверью ждет его супруга, теплые тапочки и тарелка горячего куриного супа, в которой плавает горсть ржаных сухариков. В общем, обыкновенный быт, который становится особенно дорогим именно на склоне лет. Наверное, потому, что год от года, потом весь окружающий мир для стариков постепенно начнет сужаться соразмерно убывающим физическим возможностям, пока не сосредоточится весь в этом внутриквартирном быте. Потом, когда это произойдет, останется только вести безуспешную борьбу с застарелыми болячками, да вспоминать тех, кого некогда потерял.

– Здравствуйте, Василий Егорович, – голос застиг его уже тогда, когда он вошел под сень арки, – Давненько не виделись.

Остановившись в полушаге, Угрюмов обернулся и смерил взглядом полутемный силуэт человека, вышедшего ему навстречу.

– Здравствуйте, Скоробеев, – сухо отозвался он, настороженно изучая лицо явно поджидавшего его оперативника, – Какими судьбами?

Мужчина остановился в пяти шагах, с невозмутимым видом хозяина положения разглядывая пожилого человека.

– А у вас неплохая память для пенсионера, товарищ отставной генерал. Не думал, что вспомните.

Хохоток Скоробееву не удался. Натянутый, наигранный. Явно не под стать психическому настрою. Как и положение рук, судорожно засунутых в карманы короткой ветровки. Можно поклясться в том, что из одного кармана сквозь ткань просматривается дуло компактного пистолета. Возможно «браунинга». Стандартная ситуация для дешевого детектива.

– Память у меня профессиональная, – холодно ответил Василий Егорович, – Склероз пока меня посещением не удостоил. Я помню всех, с кем работал, даже молодых лейтенантов.

– Теперь я капитан, – поправил Скоробеев.

– Не важно, – отрезал Угрюмов, – Кто вас послал за мной следить?

– А с чего вы взяли?

– С того, что этого молодчика я уже срисовал трижды, пока шел сюда от метро, – кивнул генерал в сторону рослого мужчины спортивного телосложения, вынырнувшего из проема арки следом за ним и остановившегося сзади, явно закрывая отход назад.

Взгляд Скоробеева, обернувшийся к только что упомянутому человеку, приобрел вопросительный оттенок. Сомневаться не приходилось – это был его агент.

– Что? – коротко спросил капитан «топтуна».

– Не сумели, – отрывисто сообщил тот, – Явные навыки. Запутал следы и сбросил «хвост»

Огонек тихой радости согрел стариковскую грудь. Все-таки не зря он приложил столько сил, не зря дал такую выучку Кречету. Судя по раздраженному тону разведчика слежки, тот ушел от них играючи. Потенциал у мальчишки явно есть.

– Кто это был? – поинтересовался у Угрюмова Скоробеев, снова сфокусировавшись на нем.

– Где? – разыгрывая из себя тупицу, недоуменно отозвался генерал.