Волчонок на псарне, продолжение
Шрифт:
Джерминаль было неловко возвращаться к себе с подарками, потому что другие девочки расстраивались, ведь к ним никто не приходил, а если и приходил, то не приносил красивого, дорогого, и она подолгу маялась, прежде чем переступить порог своей комнаты. Хотя Талиша делала вид, что ей все равно, Джерминаль полагала, что это не так
– А давайте... потом. Сейчас уйдем, а потом я уже с мешком вернусь?
– смалодушничала она.
Граф Айро забрал подарок и понес к выходу, остановился на лестнице и посмотрел так, что Джерминаль расхотелось идти с ним дальше.
–
– Нет. Почти не думаю, а...
– она вцепилась в медные перила в форме переплетенных стеблей.
– Что-то случилось?
Граф Айро стоял прямо под окном, и солнечный свет заливал его макушку, скрадывал черты лица, даже бородки видно не было, только темное пятно на ее месте.
– Не переживай, у него все хорошо. Главное, чтобы ты его простила.
– Не помню... вроде говорила, что не умею таить зло. Наверное, это неправильно, но...
– Ты хотела бы его увидеть?
Джерминаль ответила первое, что пришло в голову:
– Не знаю, надо подумать... Наверное, но он не согласится, он ведь... Вы сами понимаете, что. Ему это будет больно и стыдно.
– Он здесь, в Даале, и ждет с тобой встречи.
Джерминаль так сильно сжала перила, что заболели пальцы. Пробудилась старая обида, которая, оказывается, не умерла. Вспомнился день, когда папка отдавал ее графу Дельфи - проснулось одиночество, чувство утраты. Продавая свою единственную дочь, папка не знал, что граф Дельфи - честный человек, наверное, он допускал, что ее могут обидеть и даже убить...
– Если не хочешь, то не увидишь его, - уловил ее настроение граф.
Занервничав, она принялась шевелить пальцами, тереть ими друг о дружку. Когда подушечка коснулась шершавого нароста, все обиды прошлого отошли на задний план. А что если завтра - смерть или нечто хуже смерти?
– Почему же, идемте, - Джерминаль скопировала интонацию Талиши, ведь у нее очень хорошо получается быть решительной.
Граф продолжил спускаться по лестнице, Джерминаль шагала следом и представляла, как на ее месте повела бы себя Талиша. Вряд ли она простила бы отца, даже если бы он пришел к ней покаяться перед смертью.
На улице граф скрестил руки на груди и встал под балконом, а полный розовощекий кучер, стриженный под горшок, что топтался у кареты графа, зашагал навстречу Джерминаль, раскинув руки, и она запоздало узнала в нем своего некогда вечно небритого патлатого папку со впалыми щеками. От неожиданности она так оторопела, что позволила сгрести себя в объятия. Жизнь вихрем пронеслась перед глазами: выступления в тавернах, горластые солдаты, падшие женщины, медяки и вечно пьяный, злой папка. Тогда он казался очень большим и грозным, а теперь Джерминаль выросла, и ее подбородок касался его ключицы. Папка всхлипывал, гладил ее по спине и причитал, как же он виноват перед ней.
Отстранившись, папка рукавом вытер нос, осмотрел повзрослевшую дочь с головы до пят:
– До чего же похожа на мать! Красавица! Скоро замуж выдавать.
Представляя себя Талишей, Джерминаль проговорила:
–
Папка не уловил упрек, покосился на карету:
– Работаю много, у меня пять коров и бычок, - он принялся загибать пальцы.
– Жеребец и две кобылы, свинки, - он махнул рукой.
– Много, пальцев не хватит. Еще утки и фазаны. Приезжай в гости! Дом пока маленький, но надо будет больше, потому что... У тебя теперь есть братик, и скоро ждем еще. Фьёри!
Карета графа, запряженная двумя белыми жеребцами, накренилась на правый бок, и неуклюже, боком вылезла огромная светловолосая девица с белой косой вокруг головы, она покачивала конверт со спящим ребенком, улыбалась, и на бледных щеках точь-в-точь как у мамы появлялись ямочки. Поначалу Джерминаль подумала, что новая папкина жена толстая, как кит, но вскоре заметила несочетаемость тонких рук и огромного живота.
– Меня зовут Фьёри, - прошептала она, подошла ближе и отогнула уголок конверта.
– А это Марцель, ему осенью годик.
Джерминаль встала на цыпочки. Ребенок спал, приоткрыв рот, и походил на девочку: белые кудряшки, длинные светлые ресницы, яркие губки.
– Какой милый!
– не удержалась она.
И куда подевалась обида и желание вести себя, как Талиша! Иногда надо делать неприятные вещи, чтобы потом стало хорошо. Очень хотелось поинтересоваться, сколько лет Фьёри, но такие вещи спрашивать неприлично. Она совсем молодая, старше Джерминаль лет на пять или шесть - ровесница Яра.
Странно, но Джерминаль не помнила его лица, вспоминать предателя в присутствии папки было опасно, но когда ее взяли в школу, она попыталась найти брата - может, он не такой уж плохой? Он ведь не желал маминой смерти, ее забрал Спящий. Но оказалось, что его нет среди магов и никто не помнит такого ученика, а Зеркало вод показывало, что он вообще умер.
– Рад, что все у вас хорошо, - дал о себе знать граф, подошел к карете и протянул руку Джерминаль.
– Поехали на ярмарку, посмотрим спектакли.
Сегодня вечером должен быть урок светских манер и танцев, который Джерминаль планировала прогулять в библиотеке, но сейчас она гнала прочь мысль о своей болезни. Даже ярмарочная круговерть не пугала ее, ведь рядом граф Айро, который сделал для нее больше , чем родной отец.
Джерминаль радостно закивала:
– Поехали! Ура! Сейчас, отпрошусь у наставницы Рэнны!
***
С ярмарки возвращались затемно, Джерминаль заворожено смотрела в окошко кареты, покачивая на руках снова уснувшего брата, а перед глазами все еще кувыркались акробаты, факиры плевали огнем, маленькая девочка каталась на ручном снежном бесе! Спектакль про любовь граф Айро обозвал похабным и не дал досмотреть, и правильно сделал, потому что второй, про то как Наймиир Великий спас Дааль от беззаконников и объединил земли мира Справедливости, очень ей понравился, и она положила монету в потрепанную шляпу, которую носил рыжий веснушчатый мальчишка лет десяти.