Волчья корона
Шрифт:
– Сожми сильнее.
Сдавила.
– Еще. Так, чтоб было больно.
Всхлипнула и сжала ногтями, а он выдохнул, открывая рот и облизывая клыки кончиком языка.
– Дальше…
Снова смочила пальцы слюной, скользнула под трусики, но он содрал их одним движением и выкинул на пол. От стыда вся краска прилила к щекам. Хотела сомкнуть колени, но он обеими руками развел их в стороны еще шире.
Мои пальцы скользнули между нижними губами, отыскивая зудящий и пульсирующий клитор.
– Медленно, – хрипло прошептал и
– Да, маленькая…вот так.
Толкается своими-моими пальцами и снова вытаскивает их, чтобы растирать затвердевший и выпирающий клитор с бешеной силой, откинул мою руку, наклонился и впился в мою промежность губами, быстро и яростно всасывая пульсирующий узелок и заставляя меня заорать и завыть от нахлынувшего оргазма, выгнуться дугой и ощутить, как клыки впились во внутреннюю поверхность правого бедра одновременно с тем, как его пальцы вбились в мое пульсирующее лоно. Продлевая оргазм, делая его острым до потери сознания.
Поднял голову и прижался окровавленным ртом к моему рту, лаская языком мой язык, отдавая запах моих соков и моей крови, продолжая внутри моего тела толкаться пальцами, словно надевая меня на них. Резко, сильно, доставая до самой матки. Медленно вытащил и вонзил снова…
– Маленькая прелюдия к тому, что я сделаю с тобой ночью, Лана…
Вытащил пальцы и поднес их к губам, принюхался, закатил глаза и облизал.
– Б*ядь, твой запах делает из меня безумца. Я не привез тебе подарок…Чего бы ты хотела?
Пытаясь отдышаться, чувствуя, как все еще подрагивает все тело, я понимаю, что мне от него ничего не нужно кроме него самого.
– Только одно…если бы ты мог мне разрешить. Если бы мог позволить.
– Что разрешить?
Берет меня осторожно за скулы и заставляет посмотреть в свои невероятные зеленые глаза.
– Разреши мне увидеть мою маму. Разреши поехать к себе домой и хотя бы издалека посмотреть на нее. Отпусти меня…
Вдруг сильно сжал мои скулы.
– Я не отпущу тебя никогда. Знай, что из гарема женщины уходят только в гробах. Твоя участь уже никогда не изменится.
Опустила голову, прикрывая глаза и чувствуя, как несмотря на смирение на глаза наворачиваются слезы, и тоска сжимает сердце железными тисками.
– Я поеду с тобой… я отвезу тебя к твоей матери, Лана. Но ты не сможешь с ней заговорить, не сможешь приблизиться, не сможешь даже окликнуть ее по имени. Только взгляд издалека. Обещай, что не ослушаешься меня…
Радостно вскрикнула и обхватила его шею обеими руками.
– Даааа,
Я обхватила его бедра ногами, впиваясь дрожащими пальцами в волосы и не замечая, как он весь дернулся, когда мой сосок скользнул по его щеке.
– Твою ж мать…хер там я доживу до вечера.
Обхватывая мои ягодицы и лихорадочно расстегивая штаны, проводя пальцами по моей промежности.
– Все еще мокрая моя сладкая дырочка…, – одним толчком заполняет меня собой, – ты…можешь просить у меня что угодно…кроме того, чтобы я отпустил тебя. И…если посмотришь на кого-то другого…, – он вдруг схватил меня за горло и оскалился, – я изуродую и убью тебя, Лана. Я способен разодрать тебя на части.
– Зачем…мне…кто-то…дру…гой, – задыхаясь под каждый яростный толчок его плоти.
– Только для того, чтобы умереть страшной смертью…, – ответил и гортанно застонал, хватая меня за волосы и заставляя выгнуться назад, подставить грудь его жадным губам и ощутить, как пронзает меня…словно пронизывает саму душу и само сердце. И нет ничего прекрасней этого грязновосхитительного совокупления, когда мы оба орем от похоти и наслаждения.
Я не знаю, сколько времени не видела маму. Нет, я знаю. Знаю. Но не хочу думать о том, что прошло так много месяцев. Иногда мне было стыдно, что я ее забыла…нет, не забыла, что я смею быть счастливой от нее вдалеке. Когда она так страдает и оплакивает меня, не зная, что именно со мной случилось. Ищет меня…
И я дико волновалась. Понимала, что мне запрещено к ней приближаться, понимала, что мне не дадут даже подойти и поговорить с ней, и все равно нервничала, предвкушала и молилась об этой встрече. Мама – это святое, мама – это самое лучшее, что есть в наших воспоминаниях, и самое светлое. Мама – это пример всепоглощающей и абсолютной любви, которую мы впитываем каждой клеточкой, чтобы потом отдать все это тепло своим собственным детям. Мама. Моя любимая, старенькая мама. Как же сильно я скучала по тебе, моя маленькая и родная.
Но реальность оказалась хуже, намного более жестокой, намного более страшной. Это видеть родного человека, это понимать, насколько он страдает, насколько ему больно, и не иметь возможности его утешить. Меня сопровождала охрана. Маму я видела из окна автомобиля.
Боже, как же все изменилось, насколько теперь казался убогим мой район, насколько бедным наш домик. И мама…полусогнутая, совершенно седая, словно стала еще меньше ростом, как будто груз горя раздавил ее. Развешивает дрожащими руками листовки с моим изображением на столбы и деревья. Ее кривляют соседские мальчишки. Один мой взгляд, и их разогнала моя охрана. Мама даже не заметила. Мамочка моя. Моя родная. Как долго я не видела тебя. Как же ты сильно страдаешь, и я ничем не могу облегчить твою адскую боль.