Волчья любовница
Шрифт:
— Хорошо, вдруг согласилась девушка. — Я поеду к тебе. А если не сдам?
— Если правда, что у тебя способности и память, сдашь, — уверенно поддержал её Данил. — Заеду в восемь утра.
— В семь, мне к восьми у психолога надо быть.
— Отлично, мне на перевязку как раз, — Данил кивнул мужчине и вышел из квартиры.
***
Нянчиться с Василисой для Данила стало основным смыслом жизни. Скатал её с утра к Инге Имантовне, там Василиса напросилась на неприятности, крикнула Насте большой привет и сказала, что накладные ресницы отпадают. Волчица молодая окрысилась, и предупредила Данила, что глотку этой
А после клиники Василиса посетила квартиру Данила. Прошлась по светлой гостиной, где мебели минимум, зато с техникой современной всё в порядке. В пустующей спальне, посмотрела на широкую кровать, которую Данил в этот раз даже заправил, темно-бордовым покрывалом. Нравился ему такой цвет, поэтому на кухне гарнитур такой был. Девушка покривилась, увидев мебель странного цвета.
— Ничё так, кровавенько, — кинула учебники и тетради на темно-красный обеденный стол и села на удобный чёрный стул.
Занимались химией. Данил учился на экологическом факультете, так что науку изучал. А вот у Василисы была неаттестация по предмету, поэтому и заставили экзамен сдавать. Не желая ничего делать, девица стала извиваться на стуле, встав на него коленками, виляла попой, ворот её платья оттягивался, оголяя часть белых грудок. Причмокивала сочными губами закусанную в лохмотья ручку и щурила лукавые глаза на парня.
— Дразнишься? — усмехнулся Данил. Ответа не получил, только попка виляла из стороны в сторону. — Это ты такая смелая, потому что месячные?
Девушка резко сменила позу. Встала и, залившись краской, попыталась высмотреть, не грязный ли подол платья. Фыркнула, кинув ручку на тетрадь, в которую не заглянула и пошла, менять прокладку в шикарно обставленный санузел.
— Лисён! Переезжай ко мне, — кричал Данил с кухни, пытаясь выровнять дыхание. Открыл окно. Воздух в городе тяжелый, наполненный угарными газами, шум с проспекта, но возбуждение нужно было снять, вдох-выдох не помешали.
— Кто меня отпустит, — обречённо сказала Василиса, садясь за стул перед учебниками. Уставилась в одну точку и замерла. Данил давно за ней это уловил, минут пять молчать может, задумавшись.
— Сдашь экзамен, мне родители твои доверять начнут. В загсе есть знакомая, распишет нас, и будем вместе жить, вместе спать.
Она подняла на него глаза, как тогда, при первой встрече, по-сиротски, словно ждала защиты и помощи.
— Зачем я тебе? — еле слышно спросила она. — Я проблемная.
— Это тебе врут, ты нормальная, — он подошёл ближе к ней и присел на корточки рядом со стулом, взял её тонкие запястья в свои. — Ты же почувствовала, что мы должны быть вместе?
— Да, — согласилась она.
— Тогда сдаём экзамен, едем с моим отцом знакомиться, а потом женимся.
— Да, — Данил не понял, что это за ответ, то ли решимость сделать так, как он говорит, то ли безысходность. Но она больше не вела себя, как сучка при течке, просто хорошая человеческая девчонка, открыла учебник, тетради и засела за урок с такой хваткой, что пришлось Данилу отвлекать её на обед и ужин. Спрашивала иногда, что непонятно, но видно, что предмет она знала
Альфа вызвал. Вечером, когда Данил Василису отвозил. Она стала свидетелем разговора, очень серьёзного, жених в её глазах поднялся и выглядел таким взрослым и деловым, что в глазах её кошачьих опять влюблённость замелькала.
— Мне ехать пора, — вздохнул он, когда они сидели в машине у подъезда. — Может, что серьёзное, я не смогу завтра подъехать, ты не сдавайся, доведи дело до конца.
— Ты позвонишь?
— Обязательно, — он нагнулся к ней и подтащил к себе.
Губы её мягкие языком своим раздвинул и вошёл внутрь горячего нежного ротика. А девчонка растерялась, глаза зажмурила и не знала, куда свой язычок девать. И тут Данил понял, что она не целовалась ни разу в жизни. Вся воспалилась, затряслась и со стыдом отпрянула в сторону, выскочила из машины, ни слова не сказав. Вот странная, как глазки строить и попой вилять, так с удовольствием, а поцеловаться, так чуть от стыда не сгорела. Внешность и поведение не всегда соответствует истинному положению дел.
«Спокойной ночи, любимая», — написал ей Данил и поехал на работу.
Безобразие случилось прямо в городе. Точнее на краю города, где располагались склады клана. Там хранилось оружие, продовольствие и медикаменты, всё, что нужно для большой семьи. Территория отгорожена, охранялась надёжно, так казалось. Пожар, убиты почти все охранники, и самое мерзкое, что кто-то вызвал людей на место происшествия.
Данил выскочил из машины с очумелыми глазами. За забором пламя с дымом улетало в чёрное небо, сверкали фонарями машины пожарные, скорой помощи и полиции. Группа его сородичей стояла в стороне и решала важные вопросы. Десятки мужчин, к которым присоединился боец, не только верхушка клана, похоже на место трагедии съезжались все самцы стаи, что говорило о сложной ситуации.
— …если до боеприпасов пламя дойдёт, всё на воздух взлетит. Нам не отмазаться будет, — говорил торопливо первый бета остолбеневшему альфе.
— Вину на себя возьму, — говорил Станислав Алексеевич. Он повернулся к пришедшему Данилу, учуяв его запах, рукой справа от себя поманил незнакомого парню волка. — Говори, как выглядел.
Охранник склада, чумазый молодой мужчина в потрёпанном камуфляже, втянул голову в плечи и, не глядя на Данила, стал говорить:
— Плащ на нём, словно в грязи вываленный, сапоги высокие и лицо капюшонам прикрывает. Паркурщик, сука, по стенам лазает. Мы — стрелки меткие, но ни один не попал, а вот из нас из десяти, только я выжил. Трём охранникам шеи свернул, остальных застрелил…
— Не может быть, — опешил Данил, — альфа, я ему печень пробил насквозь, у него рёбра сломаны, и упал он с обрыва вниз головой.
— Не смей оправдываться! — заорал на него Станислав, приняв половину оборота, от чего лицо его вытянулось, покрылось волосатыми складками, а в широкой пасти оголились клыки. — Мне его труп нужен, а не твои сопли! Если упал, где труп?! Не доделал дело, пошёл исправлять!
— Может их двое или трое, одинаковых? — несмело спросили из толпы.
— Он это, — ответил первый бета, — запах свой оставил. Оборотень, лучший из нашей расы, хрен поймаешь. Давай, Даня, собирай парней и в лес, найди эту тварь и голову руби, а то печень, рёбра — это не серьёзно.