Волчья степь
Шрифт:
Лис, докурив, принялся выбивать трубку о камень. На роже у парня написано, что ему туда смерть как неохота, вот и оттягивает момент. Аркан тоже прячет трубку, поводит плечами, разминаясь, как перед дракой:
– Ну, пошли,- теперь сходство с индейцем почти полное, физиономия непроницаема, как эльфийская боевая маска… Дикс сощурился, губы плотно сжаты, глядит куда-то внутрь себя. Давит мандраж по орденской методе… Волчонок переступает с ноги на ногу, как горячая лошадь, команда Аркана принесла ему явное облегчение. Ему приходится хуже, чем всем остальным, я это чувствую…
Идем
И тут Юрд дергает меня вперед, буквально как за ошейник, потом вызывает перед внутренним зрением несколько любопытных картинок, в частности, два или три ракурса нашей процессии, остальное просто не успеваю как следует рассмотреть. На какое-то время мне удается его утихомирить, но все равно чувствую себя обдолбаным. Нет, контроль терять нельзя! Идти, по сторонам не смотреть!
Оглядываюсь на Дикса, он выглядит озадаченным, но теперь лицо его кажется совсем мальчишеским.
И снова Юрд в контакте с моей Силой рвется куда-то вперед, как щенок с поводка. Щенок, увидевший кошку, кошка лезет на дерево…
Так, неуправляемые ассоциации. Это опасно. Чтоб отключить их, надо сосредоточиться на том, где я нахожусь. Для этого - посмотреть вперед и вверх.
Проводники идут с каменными физиономиями, им не понять этой красоты вокруг, а я… "там" я все же был художником, я чувствую, как прекрасны эти рвущиеся вверх утесы, похожие на застывший плащ великана, а над ними малюсенький орел распластал крылья в безоблачном небе…
Небо безоблачно, сегодня первый день каникул и можно никуда не спешить, ведь впереди все лето, долгое, пахнущее земляникой и разогретым мазутом железной дороги, теплый песок на берегу речушки, нетерпеливая пляска самодельного поплавка, свежая, живая еще рыба в выложенной крапивой плетенке, и по соседству - зеленые глаза, веснушки и загорелые коленки из-под голубого платьица… А потом - август, пахнущий грибами, нежаркий, с покинутой паутиной между двух травинок, с шорохом листвы под подошвами стареньких кедов…
Стоп! Вот это занесло! Вроде бы, все безобидно, но такие вот наведенные чародейские ассоциации имеют неприятную особенность: в них можно заплутать навсегда. Не отвлекаться от дороги, идти. Смотреть под ноги…
Под ноги! Идущий впереди Герман вскидывает руку, пердупреждая, передаю по цепочке Роберту, он коротко кивает, ворчит:"И здесь понатыкали, твари!". Мы уже четвертые сутки петляем, сбивая со следа возможную погоню… Хотя мы с Германом ее не обнаружили, а уж у Германа на такие штуки чутье феноменальное, как и на мины. Ребята их штурмовой поначалу над нами подсмеивались, но мы уже пару раз настояли на том, чтобы сменить направление, и каждый раз в том месте, где бы мы оказались, через часок начинался концерт для минометов с оркестром…
Ч-черт, колено болит… К тому же я на этом колене стою, вернеее, свалился на него. Откуда-то возникает Аркан, вздергивает меня на ноги:
– Вперед! Вперед, тебе говорят!
Спотыкаюсь, на долю секунды вижу лицо Волчонка, дико перекошенное, пот стекает ручьями, верхняя губа вздернулась, открыв не только зубы, но и десны. Что, несладко приходится, щенок шакала?.. Надеюсь, он тут и останется. Идти, идти, не спотыкаться, держать направление! Фиксировать взглядом точку, ориентироваться по ней. Какую точку? Ладно, пусть будет вон та, блестящая…
А блестит - аж глазам больно. Если это то, что я думаю… Ого-го! если это то, что я думаю, за такую вещь скупщик, обирала позорная, не меньше трех сотен отвалит. Три сотни кругляшек! Ну, старатель, вот это фарт! Три с лишним месяца по лесам мотался, ни тебе жратвы нормальной, ни бабы… А тут - три сотни! Да я теперь на шести перинах спать буду, неделю всю старательскую братию поить, девок всех в "Серебряной стреле" перепробую! Что надо девки… Ведь после трех месяцев в лесу старателю что надо? надо, чтобы было, за что подержаться, а у тех, из "Стрелы" есть…
Кругляшки… Добыча… Блеск…
Блестит, выжигая глаза нож, на миг опасно возникнув откуда-то снизу, пропадает из виду. Почему так трудно дышать? Колышется, колышется перед глазами красная муть, сейчас все затянет… Зачем они лютню разбили? Последнюю песню им, всякий скальд, умирая, должен последнюю песню… А я умираю? Голос пропал, слова не идут. Соль во рту…
Эге, а парень-то жив еще… Ну-ка, башку ему подержи! Р-раз!.. Вот так. теперь надежно. Больше не дернется, в нем и крови-то уже не осталось. Э, ты чего на меня так уставился? Нож положи! Положи, я сказал! Да мы ж с тобой… Ах ты, курва… Получи! Стой, куда, от меня не уползешь…
Удар в лицо приводит меня в чувство, потом обрушивается еще один, поднимают на ноги.
– Вперед, скотина!- это Аркан, лицо его расплывается, потом снова приобретает четкие очертания, снова плывет… Едва ворочая языком, отвечаю:
– Иду…- странно, голос, вроде, мой. Поднимаю руку к лицу, на пальцах - свежая кровь. Глотать больно.
Шаг, еще шаг… Надо идти. Зачем, почему - уже неважно. Юрд?.. Не чувствую контакта, мысль уходит в никуда.
Следующие несколько шагов делаю в искристом, непонятно твердом зеленом свете, потом медленно начинаю поворачиваться вокруг своей оси. кувырок, еще один… Как под водой, только еще лучше, свет отлично держит, в нем можно дышать совершенно свободно. Кувырок, пируэт, кувырок… Веселое погружение, движения - как в танце…
Только тут потребуется большая сосредоточенность движения и мысли. Но работа того стоит, и я сделаю из него настоящий инструмент. Почти музыкальный… Естественно, кое-что вложу от себя. Веселый получится инструмент, честное слово, я почти завидую тому Чародею, которому он достанется. Если, конечно, он будет в состоянии это оценить… плясун. Но так или иначе, я его сделаю, и горб мой мне тут не помеха - все равно, Чародеи без меня, гранильщика, мастера, не Чародеи, а так… И если б с этими Камнями я не умел заставлять плясать свою Силу, свои руки…